И вот наконец-то бесконечная московская пробка остается позади меня. Я вжимаю педаль газа в пол. Лечу по широкому шоссе, предвкушаю скорую встречу с любимой. Поворот к нашему поселку. Наш дом. Ворота плавно открываются, а на крыльцо выходит Соня, чтобы встретить меня после долгого трудового дня.

На ней коротенький голубой сарафан. У-у, перед ужином я бы сначала его задрал и утолил свою голодную страсть прямо посреди столовой, а потом уже занялся голодом физическим.

— Хорошая идея, мне нравится, — пробормотал я сам себе и заглушил двигатель.

Вышел и автомобиля. Ринулся на полной скорости к ней. Поднял. Закружил. Потонул в нашем глубоком поцелуе.

— Привет, Ромка, — ерошит мне волосы и шепчет горячо в губы.

— Привет, маленькая моя.

— Голодный?

— О, да! — выдохнул и прикусил ее нижнюю губу.

Смеется, пока я нагло запускаю руки под подол сарафана и сжимаю упругие ягодицы. Развожу их в стороны. Подцепляю трусики и медленно тяну их вниз.

— Рома…

— В дом. Живо!

— Вообще-то я хотела…

— Я тоже. Очень хочу, Сонь.

Заталкиваю ее в дом и вжимаю в стену прямо в прихожей. Задираю юбку, приспускаю трусики и дотрагиваюсь до уже мокреньких складочек. Мычу сдавленно, а затем с нетерпеливым шипением расстегиваю ширинку и выпускаю на свободу каменный член.

Вот так всегда — как первый раз.

И хотел бы подразнить ее, но слышу тихий приказ.

— Быстрее! — и все, на всю длину и сразу в безудержный темп, пока мы оба не свихнулись от кайфа.

— Поздравляю с годовщиной, — шепчу я, нежно прикусывая ее мочку.

— Спасибо, — смеется.

— У меня там цветы в машине остались и подарок.

— Еще один подарок?

— Да, — киваю и хмыкаю, — видишь, как тебе со мной повезло.

— И у меня для тебя подарок, — поднимает на меня свои бездонные глаза и ее ладошки ложатся на мои щеки.

— Вау! — охаю я.

— Дуй за цветами, Ромео, а я пока приведу себя в порядок. Встречаемся в столовой.

— Есть, капитан, — отдал честь, застегнул штаны и вышел из дома.

А уже спустя десять минут мы сидели за празднично накрытым столом. Соня сияла, рассматривая и примеряя мой подарок, пока я ждал своей очереди.

— Спасибо, Ромка, очень красивый браслет. Просто мечта!

— Ты — мечта. А браслет — так — простое украшение.

— Не простое, а подаренное с любовью.

— Вот, — поднял указательный палец вверх, — а мне с любовью так ничего и не подарили.

— Ах, да, — вдруг нервно повела плечами Соня, — сейчас.

Встала, взяла с каминной полки продолговатую бархатную коробочку, а затем подошла ко мне и протянула руку.

— Это тебе, Рома.

— Мне…, - растянул губы в улыбке и снял крышку с подарка, пока Соня снова занимала свое место за столом.

Открыл.

И завис…

— Что это? — и голос мой дрогнул.

Но Соня ничего не отвечала. Только сидела и смотрела на меня, нервно жуя губы.

Взял в руки пластмассовую приблуду и снял колпачок.

А потом откинул эту хрень от себя, словно ядовитую змею.

— Какого хрена, Соня! — подскочил на ноги и заметался по комнате.

— Я рассчитывала несколько на другую реакцию, Рома, — аккуратно подняла со стола свой «подарок» моя жена и положила его в коробочку, бережно прижимая ее к груди.

— Нет!

— Что? — полные слез глаза уставились на меня.

— Я не собираюсь тебя терять из-за этого! Ясно? Я не могу так рисковать! Я не смогу без тебя, Соня. Я не знаю уже как жить, когда тебя нет рядом! Твою мать!!!

— Ром, — стерла слезу со щеки, пока я сам драл на себе волосы.

— Нет! Я сказал «нет», Соня!

— Что ты предлагаешь? Аборт?

— Любимая, — протянул я к ней руку в умоляющем жесте, но она отшатнулась.

— А что? Срок еще маленький, можем успеть. Ты заказчик, а я исполнитель, так? И ты сможешь жить с этим, да, Рома? Со знанием, что мы хладнокровно убили нашего ребенка…

Рывком кинулся к ней, сжимая ее хрупкое тельце в своих руках. Сам дрожал от страха ее потерять, но ее боль была сильнее. И она передавалась мне, отравляя мою кровь. Сердце не справлялось с перегрузом. Мозги взбухли и оплавились.

— Маленькая моя. Родная. Пожалуйста…я не знаю как правильно, но я так тебя люблю. Ты нужна мне! Ты моя вторая половина. Я загнусь, если тебя не станет.

— В Израиле…

— В топку эти гарантии. Я не верю никому! — рычу и сцеловываю ее слезы.

— Давай попробуем, Рома, — переходит на жалобный плач, — я прошу тебя! Дай нашему ребенку родиться…умоляю!