— Да, Мань? — отвечаю я, чуть улыбаясь парню, и на ватных ногах отхожу в сторону.

— София Александровна, ну как вы там? Живы? Здоровы? — с сарказмом цедит в трубку подруга.

— Жива, — бормочу я, — но насчет здоровья делать выводы пока не торопилась бы. Кажется, у меня фляга потекла.

Прикрыла глаза и еще раз мысленно окунулась в тот поцелуй, что только что случился между мной и Ромой. В парке имени Кирова! В субботний день! Жесть…

— Ну, хотя бы ты это понимаешь — уже радует. Но я вот что хотела узнать — сколько мне еще тебя прикрывать?

— Пока не могу сказать, — прошептала я и испуганно прижала пальцы к губам. Потому что, черт возьми, я не хотела, чтобы этот день с Ромой заканчивался так быстро.

Не-а!

— Ладно, я пока у одногруппницы в гостях тусуюсь, матери сказала, что с тобой прохлаждаюсь. Но ты мне маякни, будь добра, как домой соберешься. И, пожалуйста, давай без фанатизма там, ибо мое терпение не железное.

— Угу, — покивала я сама себе.

— И знай, Соня! Ты — дура! — припечатала мне подруга и отключилась.

А я отняла от уха телефон и, глядя в даль, прошептала:

— Я знаю…

Сунула трубку в маленькую сумочку, что болталась у меня на плече и развернулась, практически тут же носом упираясь в грудь Красавина.

Вдох! И сразу же еще один! Полными легкими, пока голова не закружится от его аромата. Он такой таинственный. Властный. Будоражащий. И он бьет по моему сознанию терпкими нотками бергамота, имбиря и грейпфрута, затем раскрывается чувственной розой, цветущей геранью и шалфеем, а под занавес хвойно-дымные оттенки кедра окончательно сводят меня с ума и закидывают в транс.

Его пальцы осторожно скользят по моей талии, поднимаются выше, едва касаясь, пробегают по позвонкам и ложатся мне на шею. Мягко массируют, а потом зарываются в копну волос и с легкой, сладкой болью оттягивают мою голову назад.

Встречаемся взглядами и воздух между нами начинает трещать от напряжения. Еще немного и опять произойдет короткое замыкание. Ох…

— Домой собралась? — спрашивает и языком проводит по моей верхней губе.

— А надо? — веки наливаются свинцовой тяжестью, и я прилагаю титанические усилия, чтобы держать глаза открытыми. Получается откровенно плохо, но я все-таки замечаю, что Роме нравится то, что он со мной проворачивает. Улыбается довольно и еще туже наматывает мои волосы себе на кулак.

— Если ты хочешь…

Минута молчания, за которую он успевает запустить по моему телу табун мурашек, только лишь осторожно прикусив мочку моего уха, а потом я окончательно сдаюсь.

— Не хочу, — бормочу сбивчиво.

— Умница ты моя, правильный ответ, — целует в губы коротко, глубоко и очень жарко, а затем неожиданно отстраняется, кивая в сторону выхода из парка, — идем.

— Куда? — пытаюсь поспеть за ним, но мои желеобразные ноги не желают слушаться.

— На Исаакий. Хочу целовать тебя на колоннаде, — улыбается мне дьявольски и подмигивает.

— Ром, — смеюсь я и качаю головой, — это же самый большой православный храм Санкт-Петербурга!

— Ну и чудесно же, маленькая, — прижимает он меня к себе ближе, — гулять, так гулять! Грешить, так грешить…

Рассмеялся и чмокнул меня в щеку.

А я только глупо хлопала ресницами и с ужасом понимала, что готова идти с ним хоть на край света, лишь бы он только это у меня попросил…

И был собор, и поцелуи на нем тоже были, а еще рядом с Казанским собором и у Спаса на крови тоже. И вот уже в памяти моего телефона осели десятки фотографий, где мы с Ромой. И я на этих снимках такая счастливая, что мне показалось, будто бы не было в моей короткой жизни ничего более сумасбродного, отвязного и приносящего столько положительных эмоций.

Но, в то же время, пока Рома отходит за новой порцией освежающего мороженого, я выдыхаю и почти в отчаянии прикрываю ладонями свои глаза, прося у мироздания только одного — не влюбляться в него.

Нет, нет, только не это! Все что угодно, но не любовь! Не тогда, когда ставки уже давно сделаны.

— Опять витаешь в облаках? — садится рядом со мной на газон Марсового поля Рома и заглядывает в мои глаза.

— Нет, на этот раз не в облаках, — честно отвечаю я.

— А где? — протягивает он мне стаканчик белоснежного пломбира и еще прозрачный контейнер с порезанным арбузом.

— Придумываю имена нашим детям, — перевожу я шутливо тему, а потом валюсь на траву и ухахатываюсь, видя, как забавно вытянулось его лицо.

— Ну, допустим. И до чего додумалась? — качает тот головой и ложится рядом со мной.

— До того, что я еще маленькая об этом думать. И мне пора домой, — приподнимаюсь на локтях и привычным жестом сдуваю кудрявую прядку со лба.

— Уже? — расстроено тянет Рома и смотрит на наручные часы, — всего-то седьмой час вечера. Как раз хотел предложить тебе поужинать вместе.