Мягкое янтарное свечение привлекло меня и я окружила себя плотным глушащим пузырем, чтобы скрыть свои движения, пока я стремительно продвигалась к нему.

Спустившись по лестнице, я направилась дальше по длинному коридору, усеянному трубами и электрическими проводами, и наконец оказалась у входа в котельную. Из проема лился свет, и я заглянула за угол в широкое помещение, в котором располагались два огромных котла.

Казалось, все члены Лунного Братства собрались внутри, их внимание было приковано к Райдеру, который стоял в дальнем конце комнаты и разговаривал с ними.

Я не могла расслышать ни слова из того, что он говорил, так как вокруг комнаты был заглушающий пузырь, и я выругалась от разочарования, пытаясь понять, что делать.

Один из огромных котлов находился недалеко от входа, и вечно горящее пламя под ним вспыхивало оранжевым светом, который и привел меня сюда.

За ним, где было собрано гнездо труб, в тенистом углу сидел забытый человек. Мы работали над заклинаниями иллюзии на Кардинальной Магии, и я была уверенна, что смогу создать базовое маскировочное заклинание, чтобы спрятаться в тени. Нужно было только добраться до этого места и наложить его так, чтобы меня не заметил один из членов самой кровожадной банды в Алестрии.

Я, должно быть, чертовски обезумела.

Все в комнате смотрели на Райдера и стояли ко мне спиной. Если бы я держалась пониже, меня бы скрыла толпа, а мой глушащий пузырь скрыл бы мой путь.

Я не стала раздумывать над этим и быстро ворвалась в комнату.

Я двигалась так быстро, как только могла, пока не остановилась в тени за котлом и не набросила на себя иллюзию.

Мое сердце колотилось от адреналина, и мне потребовалось несколько мгновений, чтобы успокоить дыхание настолько, чтобы сосредоточиться на сказанном.

— Если Оскуры скатываются к гражданской войне, то почему бы нам просто не позволить им сражаться? Пусть они прольют столько собственной крови, сколько захотят, а когда победителем станет Феликс или Инферно, мы нанесем удар по ним, — решительно предложила одна девушка.

Я не могла разглядеть большинство лиц в море Собратьев, но я смогла разглядеть лицо Райдера в толпе.

Он нахмурился, его губы скривились достаточно, чтобы дать мне понять, что ораторша разозлила его своим предложением.

— Потому что я не хочу ждать. Братству не нужно медлить, пока наши враги ослабляют себя. Я хочу пойти за Феликсом сам, и я не спрашивал вашего мнения по этому поводу, — прорычал он.

По комнате прокатился ропот, но он быстро затих, когда Райдер издал глубокий хрип из основания своей груди.

— Если кто-то здесь сомневается в моем решении, значит, вы сомневаетесь в моем лидерстве. Так почему бы вам не оспорить мое место, если это так? — спросил он низким голосом.

Бормотание быстро стихло, и наступила тишина, такая густая и быстрая, что у меня заложило уши.

Я нахмурилась, глядя на решительный вид челюсти Райдера. Он был готов противостоять своим собственным людям из-за этого, так что это должно было значить для него чертовски много. Но почему он так упорно стремился справиться с Феликсом сам? Я чувствовала, что мне не хватает какой-то информации, и у меня чесались руки, чтобы получить ее.

— Нет желающих? — спросил Райдер со смертоносным шипением. — Почему я не удивлен?

Чтобы Райдер ни объяснял, одно было ясно. Он был лидером своего народа, и его слово было законом. Хотелось бы мне знать, почему он решил разобраться с Феликсом сам. Потому что у меня было ощущение, что ответ кроется гораздо глубже, чем гордость или превосходство Клана.

4. Райдер

Я заломил шею, ожидая, пока все уйдут, и провел языком по зубам. Я установил тонкое заклинание обнаружения в тот момент, когда создал пузырь глушения. Я не хотел рисковать тем, чтобы за мной шпионили. Я также точно знал, кто за мной следил, потому что узнал магическую подпись, которую заклинание послало мне обратно.

Я переместился, чтобы заблокировать выход, затем повернул голову туда, где, как я знал, Элис пряталась за котлом.

Мрачная улыбка растянула мой рот. — Выходи, выходи, где бы ты ни была.

Она молниеносно бросилась вперед, а я сделал выпад в сторону, поймал ее за руку и отбросил к стене. Я прижал ее к стене, наклонив голову и пристально уставился на свою жертву. И, черт возьми, я уже был возбужден из-за нее. Костяшки моих пальцев сжались, и слово боль пульсировало так же остро, как и слово похоть. Но я точно знал, какое из них я хотел бы отдать ей больше всего прямо сейчас.