— Не поймите меня неправильно, — вздохнула Тиа. — У меня никаких возражений против того, чтобы ваши парни и парни кровососов жизнерадостно рвали друг друга на части на улицах столицы. Наоборот, так мне будет гораздо меньше хлопот с присмотром. С другой стороны, чего я не потерплю, так это втягивания очевидцев.

Лейтенант полиции встала и окинула Альфу тяжелым взглядом:

— Моя работа в том, чтобы сохранить Вуаль в целости. А это значит, что в ваших интересах — следить за тем, чтобы ваши псы ее не порвали. Так что отныне, если я услышу, что парень чуть волосатее среднего пристает к другому, бледному, парню, даже если на самом деле это просто обычный рабочий со стройки лупил гота, я могу пообещать, что в следующий раз, когда я приду в вашу берлогу, я вам все стены перекрашу волчьими мозгами с благословения моего начальства. Капиче[2]?

Иляне она пригрозила тем же самым. Как и она, Вадим, кажется, хотел запротестовать, но передумал, сглотнул и опустил глаза в знак поражения:

— Капиче.

Тиа удовлетворенно кивнула и направилась к двери кабинета. Прежде чем выйти, она взглянула на Милоя, который всю встречу простоял в коридоре, и бросила Вадиму:

— Ах да, и на будущее зарегистрируйте свою новую собачку. Будет жаль, если она потеряется... или попадет под машину. Кстати, я вам говорила, что у меня бампер усилен серебряными пластинами?

Тиа уже вставляла ключ в дверной замок своей квартиры, и тут почувствовала вибрацию мобильного телефона. Она достала телефон из кармана джинсов и прочла на экране имя капитана Трежана. Она подавила стон, захотелось сделать вид, что она не заметила сообщения; в конце концов, могла же она лежать в ванне, с головой погрузившись в воду, а в ванной во всю мочь громыхали бы “Guns and Roses”...

Но капитан Трежан был старой закалки, и он плохо переносил, если кто-то из его подчиненных позволял себе не ответить на звонок — в любое время дня и ночи. Даже если этот кто-то был подчиненной, состоящей в отделе уголовной полиции, которого официально не существовало. Сама Тиа, за редким исключением, почти не общалась с другими сотрудниками полиции. Когда ей задавали вопросы (а это обычно случалось в тех редких случаях, когда она парковала свой служебный автомобиль настолько неудачно, что полицейский пытался выписать ей штраф), лейтенант Морчезе намекала, что она находится под прикрытием и не вольна вступать в разговоры с рядовым составом.

Парижские полицейские, в общей своей массе, с трудом воспринимали необходимость поддерживать порядок среди вампиров, оборотней, фей, троллей, колдунов и других представителей сверхъестественной мета-человеческой фауны столицы, и уже давно было определено, что будет безопаснее держать их в таком же блаженном неведении, что и остальное население.

Тиа наконец решилась прочитать сообщение, в котором не содержалось ничего, кроме адреса. Сдержав обреченный вздох, она извлекла ключ из замка и развернулась назад, стуча каблуками сапожек по деревянным ступеням. Через двадцать минут она была по указанному адресу.

Место располагалось в темном переулке, охраняемом двумя агентами в форме, которые перекрывали доступ немногочисленным зрителям, пытавшимся разглядеть происходящее. Капитан Трежан ждал ее, хмуря густые седые брови над приплюснутым носом. Увидав ее на подходе, он помрачнел лицом еще больше, и скупо ее поприветствовал.

Исидор Трежан был широкоплечим и массивным чернокожим мужчиной с короткими седыми волосами, чем-то напоминающими каску на голове. Вообще говоря, он не особо вмешивался в дела Тиа, считая, что даже самые странные и жуткие детали, ритуальные убийства, пентакли, нарисованные кровью, и другие зловещие сцены вероятнее всего служат подсказками к следу невменяемого убийцы, чем симптомами подпольной войны, в которую втянуты различные мета-человеческие народности Парижа. И чаще всего оказывался прав.

Со своей стороны, лейтенанта Морчезе мало интересовали шумные дела: всех мета-людей, несмотря на их бесчисленные недостатки, связывала необходимость защищать Вуаль — свод правил, законов и мер предосторожности, призванных помешать человечеству обнаружить существование подземного мира. Всегда, конечно, находилось несколько горячих голов или полных идиотов, угрожавших разорвать Вуаль на части, если их желания не удовлетворят; но в целом дела, которые вела Тиа, оставались незаметны и улаживались втихомолку, так что редко пересекались с делами сотрудников капитана Трежана.

Увы, в данном случае полупрозрачные блестящие крылья, вырастающие из позвоночника трупа, который лежал свернувшись на земле, представляли исключение из этого правила.

— Фея женского пола, около трехсот лет, — перечислял долговязый доктор Торе, склонившись над телом. — Происхождение пока не определено, вероятно, нордическое, — добавил он, чуть не утыкаясь носом в спутавшиеся светлые волосы жертвы.

Насколько знала Тиа, доктор Шарль Торе, судмедэксперт, был кроме нее единственным парижским фликом, прикрепленным к отделу по контролю за популяцией мета-людей. Высокий, худой, с огромными бутылочными донцами, постоянно сползающими с его тонкого носа, с безупречным пробором, делящим на два полушария выпуклый череп, Шарль в начале их сотрудничества показался Тиа совершенной посредственностью. Однако мало-помалу она оценила рассудительность, результативность и доброту, умело скрытые под ледяной оболочкой этого худощавого доктора. Квартира Шарля даже послужила Тиа убежищем на несколько месяцев, пока за ее собственным жилищем следил клан Мелюзин — который ей наконец удалось уничтожить.

— Предварительный осмотр характера ран позволяет предположить, что они были нанесены колющим оружием с круглым сечением, например, большим гвоздем или железнодорожной заклепкой, — объявил эксперт.

— Большой гвоздь? — уточнила Тиа, в свою очередь приглядываясь к телу феи. — Это не похоже на почерк Метов... Ты уверен, что это не ритуальный кинжал или заклятый меч? Есть один клан некромантов, куда я мечтаю отправиться, чтобы их поразгро... порасспросить, — поправилась она, встретившись с осуждающим взглядом капитана Трежана.