Злорадствую вместе с королевой. Лосины отлично подчеркивают мои кости… Я любуюсь своим скелетом в зеркале ванной, и выглядит это забавно. Если бы я лежала и не двигалась, то меня бы приняли за труп анорексичной барышни. Черные лосины стройнят как никогда. Я могла бы спрятаться за фонарным столбом и навряд ли меня кто-то бы нашел. Благо свитер мне до середины бедер и скрывает выпирающие кости таза, но с моими худыми ногами-костылями ничего не поделать. Из хороших новостей – свитер приятен на ощупь, и он серого цвета. «Люблю серый!» Волосы я аккуратно расчесываю и заплетаю в косу. Ну вот, теперь я похожу на живую девушку, страдающую от анорексии.

Возвращается Роксана. Взглянув на меня, она не может скрыть своего ужаса. Я закатываю глаза.

– Извини, что смущаю. Я всегда была такой после… как меня сделали такой, – улыбаюсь я, замечая, как Рокси краснеет.

– Прости меня, просто ты ужасно… как ты вообще выжила в таких условиях?!

Я ошарашена. Передо мной стоит вампирша, похожая на ангела, и оплакивает мой вид. «М-да». Я пожимаю плечами.

– Я не жалуюсь на свою жизнь. Мне она нравилась… нравится.

– Ты жила все это время одна, – то ли спрашивает, то констатирует она, пододвигая ко мне тарелку с омлетом. Я киваю, не зная, что еще можно ей ответить.

– Не понимаю, как ты могла выжить. Там опасно!

– Вам не разрешают выходить на улицу? – вздергиваю я брови. По спине пробегает холодок. «Это что же за место такое дивное…»

– Нам разрешают выходить! – начинает она с жаром защищать их устои жизни. – Мы свободные женщины, но там опасно, поэтому мы всегда под охраной. Я не могу представить, как ты выжила. Это безумие.

– Безумие или нет, но я выжила, – пожимаю я плечами. – И даже очень хорошо справлялась со своей безопасностью. Лучше свобода и риск, чем все время быть под чьим-то контролем.

Роксана ошеломлена. Я, кажется, ломаю весь принцип их жизни.

– Наши вампиры охраняют нас, – пытается убедить меня она. – Они делают наш мир безопасней и никогда не допустят, чтобы с нами что-то случилось.

– Рада за вас, – я снова пожимаю плечами.

– Ты говоришь так, будто ты не одна из нас, – она складывает руки на груди и делает недовольное лицо. От этого я смеюсь. Маленький красивый ангелок с надутыми губками. В итоге Роксана сдается и улыбается мне в ответ. Я чувствую впервые в жизни, что могу с кем-то поговорить.

– Ты не скажешь свое имя? – шепчет она. Я мотаю головой. – Тогда давай придумаем, как мне к тебе обращаться.

Первое, что приходит мне в голову, это снег, но они же не могут звать меня Снег. Второе – это …

– Льдинка, – улыбаюсь я. Брови Роксаны взлетают, а потом она начинает хихикать.

– Льдинка? – переспрашивает она. – Тебе оно подходит.

– Я люблю снег, – шепчу я и невольно улыбаюсь ей. Завтрак съеден.

– Ты никогда не питалась от вампиров? – серьезно спрашивает она.

– Нет. Только люди.

– Вот поэтому ты и выглядишь так…

– …ужасно, – ухмыляюсь я.

– Я не это хотела сказать…, – ей неловко, – хотя да, это. Я не могу представить, как ты можешь такое терпеть. Ты должна питаться!

– Я питаюсь от людей. Вполне утоляет голод.

– Я говорю о наших мужчинах. Маркус же сделал тебе предложение. Не отказывайся.

Я смотрю на нее и теперь понимаю, что как бы прекрасно она не выглядела, и как бы мне не хотелось с ней подружиться, мы два полюса. Слишком много между нами различий. И здесь она не из-за меня, а из-за того, что тимлидер просто ее прислал сюда. Я чувствую себя дурочкой. Наивной дурочкой, какой я была больше ста лет назад. Роксана затихает в ожидании.

– Не волнуйся за меня. Я в порядке. Спасибо за завтрак, – сдержанно произношу я, ставя тарелки на поднос.

Я даю понять, что разговор на этом закончен. Она понимает и мрачнеет. Интересно, ее накажут за то, что она не сумела выудить из меня информацию?

– Я принесла бумагу и карандаши, как ты просила, – она кивает на комод около двери.

– Спасибо.

Все! Я больше не хочу что-то обсуждать. Мои руки уже зудят. Я хочу рисовать. Конечно, карандаш – это не то, что краски. Но сейчас меня это мало волнует.

Я снова рисую снег…

***

Я рисую и рисую. Везде снежинки в увеличенном размере. Мне необходимо вылить на бумагу все мои эмоции. К тому моменту, как возвращается Роксана с подносом еды, я уже сделала массу зарисовок, потеряв счет времени.

Роксана улыбается мне, а когда видит мои снежинки, замирает и только хлопает глазами.

– Они потрясающи, – шепчет она. Теперь наступает моя очередь впасть в ступор. Я, конечно, рисовала картины уже несколько десятилетий, но еще ни разу никто их не видел. Оказывается, выслушивать мнение других – это пытка. Я вздыхаю с облегчением, хотя вроде бы и не была напряжена. Мне приятно, что кто-то оценил мое творчество.