— Ой, — прошептала я, отнимая руки от его плеч.

— Не бойся, Аврора, — выдохнул он мне прямо в губы. — Отпусти его. Отпусти себя.

И я отпустила, позволив себе сорваться в такое яркое удовольствие, от которого выгнулась дугой. Пламя воспарило с моих ладоней, взлетев ввысь жаркими опасными ленточками. Волна за волной я содрогалась, чувствуя его дрожь внутри, сжимаясь и выдыхая стоны какими-то рывками.

Последняя вспышка была особенно острой и полыхнула перед глазами и внутри такой яростной силой, что я закричала, забыв обо всем. Ногтями вцепилась в покрывало, рискуя поджечь его беснующимся пламенем, содрогаясь в его руках. Снова и снова. Снова и снова. Снова и снова.

Бен подхватил меня, привлекая к себе, все еще дрожащую, поцеловал, накрыл нас свободной стороной покрывала, и я уютно устроилась у него на плече.

— Это… это было… — Во мне кончились слова, поэтому я просто посмотрела на него, впитывая такие знакомые-незнакомые черты. Каждую черточку. Каждую тонкую ниточку морщин, собравшуюся у глаз, когда он улыбнулся.

Такой родной.

Такой невыносимо близкий…

Я хотела ему об этом сказать, но глаза закрылись сами собой, и меня увлекло в глубину сна.

От которого я очнулась, когда Бен уже спал.

Очнулась, резко открыв глаза и сев на постели. Спросонья или от того, что так быстро заснула, я не могла понять, что происходит, и сколько прошло времени. Руки и ноги казались тяжелыми, а голова была еще тяжелее.

«Бен», — хотела позвать я, но губы меня не слушались.

Мое тело вообще меня не слушалось, меня словно парализовало, но я двигалась! Я встала, направилась к двери, совершенно не стесняясь собственной наготы и того, что меня могут увидеть дети. Вальцгарды дежурили за дверями квартиры, но это я отметила сквозь какую-то мутную пелену сознания. Я просто осторожно коснулась панели, зачем-то обернулась на Бена.

Он не проснулся.

Я же спустилась вниз, прошла на кухню, приблизилась к столешнице и вытащила нож. Направляясь назад, я чувствовала внутри себя только злобу и тьму, которые превратили меня в марионетку и вели, дергая над ступеньками, поднимая наверх.

Что происходит?

Разум заметался в отчаянии, но я чувствовала себя как в толще воды.

«Это сон, Аврора, — раздался в голове чей-то резкий жестокий голос, — это просто сон».

Я снова шагнула в комнату, приблизившись к кровати.

Бен по-прежнему спал.

Я так любила его… но сейчас я люто его ненавидела.

Сознание по-прежнему было вязким и мутным, как желе. Я знала, я точно знала, что я должна сделать. И я замахнулась, чтобы ударить его прямо в сердце.

Черное пламя Раграна

— Бен!

Заснуть после самой чудесной ночи рядом с самой чудесной женщиной и проснуться от ее крика. Инстинкты сработали на раз: он перехватил лезвие ножа ладонями за миг до того, как оно вонзилось бы ему в грудь. Рукоять больно впилась в кожу, но с этой болью вряд ли могло сравниться то, что ему открылось.

Дикий, совершенно нечеловеческий взгляд Авроры с расширенными во всю радужку зрачками. От нее фонило злобой, яростью, ненавистью. Не ее. Того, кого он узнал сразу, даже через заложенные в нее программы.

Наблов Кроунгард.

Это были мгновения, какие-то сотые доли секунды, и мысли, включившиеся в нем наряду с инстинктами, мелькнули в сознании короткими точными фактами. В следующий миг он уже резко увел нож в сторону и перехватил ее запястье, сдавив так, что пальцы разжались. Лезвие впилось в другую ладонь, но главное — Аврора его отпустила, и Бен мгновенно отшвырнул нож в сторону, перехватывая ее за вторую руку.

В ее глазах вспыхнуло пламя, дикое и звериное. Принадлежащее ей, но спровоцированное тварью, которой давно было пора свернуть шею.

Как он до нее добрался?

Каков был приказ?

Какой блок?

— Аврора. Стой. — Он заставил ее замереть, вложив в голос всю свою силу.

Она в самом деле застыла, Бен же вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, что этот урод вложил в ее голову. Что произойдет, если она не исполнит приказ? Ментальные установки такого уровня, какая сейчас была перед ним, активировались определенным словом или событием, но на них еще можно было поставить печать — при взломе блока или после выполнения задания исполнителя можно было таким образом уничтожить.

Исполнителя…

Его Аврору!

— Говори, что ты чувствуешь, — приказал он.

Безэмоционально. Поразительная особенность силы иртханов: безэмоциональность в приказах. Только так они будут работать. Только так можно подчинить себе зверя. Или другого иртхана.

— Ненавижу тебя.

— Хорошо. Что еще.

— Я должна тебя убить, — она почти зарычала это. — Я должна!

Бен мог попросить ее бороться, но он понятия не имел, что за этим последует. Тем более что она и так боролась, если позвала его по имени, закричала. Должно быть, создавая намерение его убить, Кроунгард не рассчитывал, что ее силы пламени хватит на такое сопротивление.