— О чём задумался, Громов?

Отогнав приятные воспоминания, я извинился:

— Виноват, товарищ генерал.

Мы находились в каком-то, то ли блиндаже, то ли штабной землянке. Изнутри точнее было не разобрать. Сложенная из таких же, как стол, ново тёсаных брёвен, она всё ещё держала в себе запах пиленой хвои.

— Буду с тобой откровенен, Илья, — продолжил мужчина, — принимая во внимание выбор Агеева и репутацию вашей группы, командование решило доверить это задание именно вам.

Он сделал паузу, словно ожидая ответной реакции, но я промолчал.

— Задача прямо скажем, не из лёгких. Но других "Медведям" и не ставили, насколько я знаю. На этот раз за ходом операции будет следить лично Сам, — он многозначительно поднял вверх указательный палец.

— Не подведём, товарищ генерал.

— В тебе-то не сомневаюсь, — он достал из кармана папиросы и протянул мне, — угощайся. Довоенные ещё. Беженка одна подарила. Мы ей на переправе помогли. Немцы мост разбомбили, ну колонна с эвакуируемыми и встала. Нам-то по-быстрому понтоны наладили. Машины пошли помалу. И я тут с Игнатом, водитель мой новый, еду значит.

Он чирканул трофейной зажигалкой, дождался, пока выровняется пламя и поочерёдно поднёс «лисий хвост» к кончикам папирос. Мы закурили. Табачок и в самом деле оказался отменным. Прикрыв от удовольствия глаза, я словно вновь вернулся в довоенное время.

— Ага. Забористая штука, — оценил моё состояние командир, — такэ вот. Едем значит, а она с детьми малыми на дороге стоит и грузовикам голосует. Те и рады бы взять. Да куда ж с приплодом-то таким. Кузова под завязку ящиками с припасами забиты. В кабине сам в курсе, не развернуться, да и сопровождающего же не высадишь. Беда, одним словом.

Не выдержав испытания первоклассным табаком, он вдохнул облако сизого дыма поглубже, и словно дегустируя, какое-то редкое блюдо, также прикрыл глаза.

— Хороша, собака! Давно таких не курил. Ну, в общем, загрузил я их в свою штабную и довёз до города. Полдороги потом благодарила. Плачет. Детей целует. А за что благодарить то? Обычное дело. Вот и папиросы эти сунула. От мужа, говорит, остались. Не хотел я брать. Отмахивался. Продашь, объясняю, сейчас это та же валюта. Или на хлеб детям обменяешь. Да где уж там. Вся в слезах. Не обижайте, просит, Христа ради, добрый человек, возьмите, что есть. Уважьте нас, горемычных. Мужа, мол, нет уже, так хоть так его помяните. Земля ему пухом. Пришлось брать.

Докурив, мы затушили окурки, и он продолжил.

— Хорошо в машине сухпай был. Получили в дорогу. Моргнул я Игнату. Ну, тот всё правильно сообразил. Пока она детей то собирала, в котомку ейную две банки тушенки с сухарями упаковал. Сахар ещё, чай. Найдёт потом. Будет чем сорванцов своих накормить.

Генерал довольно улыбнулся.

— А мост тот фрицы повторно атаковали. Видать, засекли потом колонну с беженцами и расстреляли с воздуха. Такие вот дела, капитан.

Сердце тоскливо заныло. Сколько уже подобных историй слышал, через сколько, самому довелось пройти, а спокойно реагировать до сих пор не научился.

— По группе твоей. Знаю, потерял двоих?

— Так точно, товарищ генерал. Организовывали отвод людей.

— Это авиаторов тех, что в кольце оказались?

— Так точно, товарищ генерал. Всех вытянули, но парней своих потеряли.

— Слушай, Илья, давай без этих штабных выкрутасов. Разговор предстоит серьёзный. Язык сломаешь "генералькать". Зови по имени.

— Так точно… Я понял.

— Кем заменил?

Офицер заинтересовано ожидал ответа.

— Гулычев Петр. И Воложина Елизавета.

— Гулычев, это из группы Серова? Который раненый?

— Так точ… Да, Алексей Павлович. По причине ранения с Серовым не ушёл. А по выздоровлению, можно сказать, сам к нам напросился. Один из погибших "медведей" был его другом. Василий Зотов.

— Знал Зотова. Хороший боец был. А девку зачем взял?

Командующий явно не одобрял присутствия в армейском спецназе женщин.

— Филипенко рекомендовал, — ответил я.

— Иди ты! — Не поверил мужчина, — сам?

— Лично. Сказал, головой за неё ручается.

Палыч удивлённо приподнял брови.

— Ну, раз голово-о-о-й, тогда ладно. Этот плохого не посоветует. И что? Смотрел её?

— Так точно. Две вылазки с нами. Штабист, в прошлом месяце, её рук дело. Тот, что документацию по боеприпасам нам передал.

— Хофман?! — глаза генерала удивлённо расширились, — да ну?! Брешешь, капитан! Там одного веса пудов под восемь! Бабе не сдюжить. Мне докладывали об этом деле.

Его настолько увлекла история с немцем, что он расстегнул воротник кителя и наклонился вперёд.