– Зазубрины мешают, – предположил Фокдан, все это время наблюдавший за мучениями лекаря и пациента с деланным равнодушием. – Если не вырезать с мясом, обратно не пойдет.

– Спасибо за совет, – не оглядываясь, процедил сквозь зубы Хейзит. – Есть еще один способ.

Он подумал о нем сразу же, стоило Фокдану упомянуть про зазубрины. Если стрела не желает уступать и выходить обратно, почему бы ни помочь ей двигаться вперед? Тем более что Фейли уже почти не подает признаком жизни, а Исли давно отпустил его колено и теперь молча сидит спиной к происходящему.

Хейзит положил ногу Фейли к себе на колено и постарался прикинуть на глаз, куда нацелена стрела. В этом месте он двумя взмахами сделал глубокий надрез в виде креста.

– Брось воду и разогрей второй нож, – сказал он Мадлоху. – Раскали до красна, если получится.

Не обращая больше ни на кого внимания, он подобрал с земли кусок твердой коры, приложил его к торчащему концу стрелы, набрал побольше воздуха, и что было сил надавил. Раненый взвыл, разбуженный болью, и отдернул ногу, опередив Исли, но дело было сделано: похожий на мелкую рыбешку с острыми плавниками наконечник выглянул с противоположной стороны щиколотки.

– Ногу, ногу держите! – крикнул, забыв об осторожности, Хейзит, а сам вцепился в наконечник окровавленными пальцами.

Обломок стрелы медленно ушел в ногу и потом плавно выскользнул следом за наконечником.

– Нож!

Хейзит чуть не обжегся, перехватывая рукоятку. Кровь под раскаленным лезвием зашипела. Аппетитно потянуло жареным мясом. Операция закончилась. Только теперь все увидели, почему Фейли в самый тяжелый момент сохранил молчание: Фокдан отнял от его рта прокушенную до крови ладонь и с кислой миной направился к ручью ее мыть. Хейзит кинул ему использованную тряпку, велев заодно ее простирнуть.

Пока Фейли заново перевязывали ногу – на сей раз не туго, просто, чтобы случайно не попала грязь, – Мадлох и Исли брезгливо, но внимательно изучали стрелу.

– Либо шеважа научились ковать железо, – сделал заключение толстяк, – либо они используют против нас наши же собственные наконечники. Нужно будет при случае подсказать оружейникам, чтобы делали поменьше зазубрин – себе дороже выходит.

– А лучше вообще делать стрелы без наконечников, – неудачно пошутил Мадлох и сам же перевел разговор на другую тему: – Что теперь будем с ним делать? – Он кивнул на Фейли, который находился под воздействием вербены и мирно спал на спине, вытянув ноги и разметав руки по цветочному склону холма.

– Кажется, он уже это делает. – Хейзит указал в сторону кустов орешника, где Фокдан, орудуя ножом и здоровой рукой, срезал стволы подлиннее да потолще, превращая их в жерди. – Если я не ошибаюсь, у нас скоро будут вполне приличные носилки.

Можно было бы отложить сборы на утро, но всем явно хотелось завтра отправиться в путь поскорее, так что если Мадлох лишь наблюдал за действиями Фокдана, хотя и с благодарностью, то Исли не стал сидеть сложа руки и решил ему помочь. Вдвоем они быстро соединили две самые длинные жерди двумя покороче, и стали оплетать получившийся прямоугольник гибкими прутьями.

– Надо было поймать того наездника и отобрать у него лошадь. Тогда бы мы давно уже на заставе у Туллии отдыхали, а не здесь сидели, – с недовольным видом вздохнул Мадлох.

– Что ж ты его не поймал? – откликнулся Исли, затягивая прутья в тугие узлы.

Вместо ответа Мадлох отмахнулся и улегся рядом с Фейли.

– Почему у нас такая дурацкая погода? – заговорил он через некоторое время снова. – Днем от жары подыхаешь, а под утро дубеешь от холода. Видать, что-то в природе меняется.

– А давно ль ты последний раз на земле просыпался? – возразил ему, не прерывая работы, Исли. – Сдается мне, что все больше под крышей да возле костра. Вот и не замечал холода. А шеважа, те давно это заметили и теперь только на деревьях и живут.

– А ты почем знаешь? Можно подумать, с твоим ростом кто-нибудь решится взять тебя с собой в рейд на их стойбища.

Исли нисколько не обиделся и только покачал головой, продолжая мастерить носилки. Теперь он делал это один, поскольку Фокдан нашел себе новое занятие: сидя у ручья, он собирал камешки и пригоршнями носил их к затухающему костру. Когда набралась довольно приличная куча, он выбрал самые крупные, разложил их по кругу, наковырял в ручье рыжей глины и принялся мастерить нечто вроде маленькой избушки из камня. В конце концов, у него получился эдакий глинобитный домик с одним единственным отверстием сбоку, предназначения которого Хейзит не понимал до тех пор, пока Фокдан ни перенес в него несколько чадящих головешек и ни развел новый костер. Глина быстро высохла и затвердела, а вмурованные в нее камешки стали впитывать жар огня и распространять вокруг себя умиротворяющее тепло.

– Печка! – догадался Хейзит.

– Сегодня придется выставлять охрану, – не разделил его воодушевления Фокдан. – Если даже не вернется с подкреплением тот всадник, остальные шеважа наверняка почуют наше присутствие и пожалуют погреться. Кроме того, костер надо поддерживать.

С ним согласились. Начинало смеркаться. Исли подложил под себя носилки и улегся доедать орехи. Заерзал Мадлох. Почувствовав неладное в животе, он с кислой миной сообщил, что никуда далеко не уходит и скрылся в кустах. Когда он наконец вернулся, на лице его ясно читалось облегчение. Есть он отказался, сославшись на отвращение после пережитой операции.