В Кракове говорят о предстоящем съезде Российской социал-демократической партии. Время и место его пока неизвестно. Фиалка».

Самос последнее донесение касалось отъезда группы социал-демократов, выехавших нелегально в Варшаву из Кракова. Челобитов взглянул на дату — осведомитель писал об отъезде четыре дня назад. У Челобитова существовало правило — никогда не откладывать оперативные дела, решать их немедленно. Он тотчас же подготовил письмо за подписью полковника Глобачева, который возглавлял теперь Варшавское охранное отделение.

«Начальникам охранных отделений Привисленского края для надзора и исполнения:

Получены агентурные сведения, что в текущем месяце сего года из Кракова в Привисленский край выехали видные деятели социал-демократии Королевства Польского и Литвы. Среди них Мартин, Ксендз и Франтишек.

С ними выехала неизвестная женщина, имеющая от роду 23—24 года, блондинка, среднего роста, худая. Одета в клетчатое шотландское пальто-сак. На голове большая светлая шляпа, украшенная двумя такими же светлыми перьями. На шее боа из меха или перьев. В руках небольшой саквояж светло-желтой кожи.

Ксендз одет в черный сак, мягкую светлую шляпу, и в руках такой же саквояж, что и у женщины.

Направляется для сведения и соображений при розыске.

Вышепоименованных мужчин при обнаружении взять под наблюдение, женщину — арестовать».

Мысль Челобитова непрестанно работала в одном направлении: кого держать под надзором, кого брать и при каких обстоятельствах. Он был только одним из пятидесяти тысяч сотрудников царской охранки — жандармов, провокаторов и заурядных филеров, которые были опорой царского правительства. Революционные организации России в своей борьбе прежде всего сталкивались именно с охранкой.

Еще на Капри, получив из Главного правления материалы, касавшиеся провокаций в партии, Феликс отправил свои выводы Здзиславу Ледеру:

«Пришлось над этим немного поработать. Ясно вижу, что в теперешних условиях подпольная деятельность наша в стране будет сизифовым трудом до тех пор, пока не удастся все же обнаружить и изолировать провокаторов. Надо обязательно организовать что-то вроде следственного отдела. Иначе мы будем посылать людей только для того, чтобы провокаторы получали большие награды...»

На пути из Италии Феликс почти на две недели задержался в Берлине, где каждый день встречался с членами Главного правления, обсуждал с ними предстоящую работу. Когда основные вопросы были решены, Феликс самым решительным образом заговорил о защите большевистского подполья от провокаторов и агентов охранки.

Ни в Петербург, ни в Польшу Главное правление решило Дзержинского не посылать. Ему предстояло возвратиться в Краков и занять там пост секретаря Главного правления польских социал-демократов, совместив это с ведением финансовых дел в организации.

В это время Феликс самым решительным образом поднял вопрос о действенной защите большевистского подполья от провокаторов и агентов охранки, стремившихся проникнуть в организацию.

Феликс никогда не знал Челобитова, не слышал его фамилии, но непрестанно ощущал на себе и своих товарищах его присутствие. И Феликс Дзержинский принял вызов царской охранки, взяв на себя всю тяжесть борьбы с провокаторами, не оставляя основной работы по восстановлению партии, понесшей потери в борьбе с реакцией за минувшие послереволюционные годы Мог ли думать тогда Дзержинский, что по пройдет и десятка лет, как он станет во главе Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, что именно тогда ему пригодится накопленный им опыт по охране революционного подполья от провокаторов...

Перед его отъездом собрались на квартире у Яна Тышки. Роза пришла, как обычно, позже, занятая в редакции, и мужчины сами позаботились о еде. Они спустились в соседний локаль и возвратились нагруженные кружками с пивом, горячими сосисками на бумажных тарелках. Ели механически, не замечая, что едят, что пьют, поглощенные разговором.

— Я внимательно изучил эти материалы, — говорил Дзержинский. — Я читал их на Капри, у меня было время подумать. Должен сказать: провалы в организации, в том числе и мой арест, связаны с какой-то большой провокацией. Вот смотрите...

Он подробно изложил обстоятельства последних провалов в партии.

— Все это верно, — подтвердил Барский, — но мы не можем сказать конкретно, кто виновен в моем, предположим, аресте.

— Согласен, — сказал Феликс. — Именно для того, чтобы доказательно изобличать провокаторов, мы и должны выработать четкие методы борьбы с предателями. Мы же не можем проникнуть в охранное отделение и проверить там наши подозрения, нужны иные пути.

В разговор вступил Ганецкий.

— А ты знаешь, Юзеф, — сказал он, — Бакай все же проник в охранку и подтвердил, что Азеф — провокатор века.