Боюсь, боюсь! Это из числа безнадежно проклятых. Я собираюсь выпалить кое-что, с чем стоило бы подождать сотню-другую страниц, но эта чертова штуковина была размером со слона.

Смеемся.

Или снежинки. Размером с блюдце. Говорят, падали в Нэш-виде, Теннесси, 24 января 1891 года. Улыбаемся.

«В Монтане зимой 1887 года выпали снежинки пятнадцати дюймов в поперечнике и толщиной в восемь дюймов» («Monthly Weather Review», 1915-73).

На карте разума то, что мы называем знанием, следовало бы изобразить как неведение, окруженное смехом.

Черные дожди… красные дожди… осадки из тысячи тонн масла.

Черный снег… розовый снег… голубые градины… градины, пахнущие апельсином.

Отрыжка, и шелк, и уголь.

Примерно сто лет назад легковерному чудаку, который думал, что с неба могут падать камни, объясняли:

Прежде всего на небе нет камней.

Следовательно, камни с неба падать не могут.

Ничего более резонного, научного, логичного на этот счет сказать было нельзя. Единственное затруднение — вечное затруднение что основополагающее мнение недействительно, или располагается в промежутке между реальным и нереальным.

В 1772 году Французская академия назначила комитет, среди членов которого был Лавуазье, для расследования сообщения о падении с неба камня в Люке, Франция. Из всех попыток достичь позитива, воплощенного в изоляции, я не знаю другого, за которые бы сражались упорнее, чем за изоляцию этой земли. Лавуазье изучил Люкский камень. В то время объяснение скептиков по поводу падающих камней звучало так камни с неба не падают; если кажется, что падают светящиеся предметы, а затем у мнимого места их падения находят камни, то это молния, ударившая в камень, нагрела или даже оплавила его.

Камень из Люка был оплавлен.

Анализ Лавуазье «безусловно доказал», что этот камень не упал — в него ударила молния.

Так властно были преданы проклятию падающие камни. Метод исключения оставил в качестве объяснения молнию, ударяющую во что-то, что ранее уже находилось на земле.

Но позитивна и судьба всех позитивных утверждений. Редко услышишь, как отверженные камни поднимают крик против наложенного на них приговора, но аэролиты это сделали — или сведения о них, разбомбившие воздвигнутую стену.

«Monthly Review» (1796-426):

«Обсуждаемое здесь явление кажется большинству читателей наиболее невероятным из всех возможных. Падение с неба больших камней, необъяснимым образом поднявшихся туда ранее, кажется относящимся к области чудесного, поскольку его невозможно объяснить никакими известными естественными причинами. Однако масса свидетельств, приведенных здесь, доказывает, что это явление в самом деле имеет место, и мы вынуждены уделить ему соответствующее внимание».

Автор отказывается от первого, безусловного, исключения и смягчает его ссылкой на то, что за день до падения камня, о котором сообщали из Тосканы 16 июня 1794 года, произошло извержение Везувия…

Иначе говоря, камни иногда падают с неба, но это те камни, которые были подняты в небо смерчем или вулканическим извержением в другой части земли.

С тех пор прошло сто двадцать лет. Я не знаю ни одного случая, когда было бы доказано земное происхождение аэролита.

С падающих камней проклятие пришлось снять — правда, с условием, которое исключало воздействие внешних сил.

Даже обладая ученостью Лавуазье, не всегда возможно анализировать, да и просто видеть то, что не согласуется с гипнотическим воздействием, или условной реакцией на него, своей эпохи.

Мы больше не верим. Мы допускаем.

Мало-помалу от смерчей и вулканов пришлось отказаться, однако столь велика сила гипноза исключения, или проклятия, или стремления к позитиву, что и до нашего времени некоторые ученые, в том числе такие заметные, как профессор Лоуренс Смит и сэр Роберт Болл, воздерживаются от принятия теории внеземного происхождения, утверждая, что на землю может падать лишь то, что было выброшена вверх или унесено вихрем с какой-то другой ее части.

Что может быть солиднее: под солидностью я понимаю стремление к надежности и цензурности.

Девственная чистота.

Метеориты, сведения о которых когда-то предавались проклятию, ныне признаны, однако общее впечатление о них сводится только к сужению круга отверженных: что с неба падают только два вида субстанций — металлическая и каменная; что металлические объекты состоят из железа и никеля…

Масло, и бумага, и шерсть, и шелк, и смола.

Мы видим с самого начала, что девственность науки с воплями и рыданиями защищается от внешних воздействий на двух основаниях:

Прежде всего: