– Айда, на кухне подность оставим-то. Апосля поговорим у нас в клетушке, благо щас не до нас хозяйке, есть время передохнутя.

Кухня оказалась на цокольном этаже, достаточно просторная, полная народу, все что-то делали: чистили овощи, резали мясо, взбивали яйца, месили тесто, тушили что-то в огромных казанах. Горбунша выхватила из моих рук поднос, поставила на передний стол и снова потащила меня куда-то по коридору.

Через минуту она толкнула маленькую узкую дверцу, куда и протиснулась со словами:

– Айда за мной, поспешай давай! В нашему углу да побалакаем.

Я пожала плечами и залезла вслед за спутницей, оказавшись в тесном помещении слабо освещенным небольшим светильником на стене, я давно заметила их странную конструкцию, надо узнать, как они работают, но этот вопрос я решила оставить на потом. Бедная, даже нищая обстановка состояла из двух тонких матрасов на полу, одним небольшим сундучком за дверкой и треснутым керамическим горшком в дальнем от входа углу. Назначение горшка было понятным – оттуда смердело так, что мои недавно съеденные яблоки попросились назад.

– Я не могу здесь находиться, – выдохнула я, и выбежала из каморки.

Выбежала я из комнатки открыв рот и выпучив глаза. Хотелось ругаться крепким матом. Куда меня занесло? Что это вообще такое!?

– Ты куда побёгла-то, полоумная! – догнала меня горбунша, – э, так дела-то не пойдут. Успокойся.

– Я не буду жить в этой… этой, – в отчаянии воскликнула я тыча пальцем в сторону подсобки, где когда-то жила хозяйка этого тела.

– Ну не бушь, такмо и не нать, мне больше места достанеца, – довольно потерла ручищами моя собеседница, – ты тада хозяйке-то скажи, шо на сеновал пайдешь спатки.

Я подумала, что сеновал – это лучше, чем отстойник под боком. Как же я тогда ошибалась! Но всё по порядку.

– Айда, побалакаем за углом.

Схватив рукав моего неприглядного платья, горбунша отвела меня в конец коридора. Который заканчивался небольшим закутком, полным пыли, видать здесь никто не прибирался лет эдак… много в общем. Я чихнула.

– Здесь темно, – гнусаво пробормотала я.

– Погодя, – моя соседка вытащила из кармана какой-то шарик и стукнула им об стену: неяркий белый свет осветил стены и мусор под ногами. Я смотрела на это чудо не моргая, при этом не забыв спросить:

– Как тебя зовут? И что это за светильник такой интересный?

Женщина больно постучала своими лапищами мне по лбу, я не успела увернуться, и проворчала:

– Черепуха твоя чпок-чпок, пустая, слышь, как гремит, – хохотнула она, а я обиженно растёрла место ушиба, – зовуть меня Вася, подружайки мы. Ты с рожденья тута, а я приблудилась пару годков назад. Мы с тобой здеся убираемся в комнатах и выносим горшки, вообще всю грязнуху мы делаем. Агась, – кивнула она своим мыслям и продолжила:

– Ты-то, вона, после побоев балакать хорошо начала, а то раньше больше молчала да мычала. Чаво ещё тебе обсказать-то? А светляк этоть обычный самый, не знаю, как его делають, ведаю, что артефакторишка-какой-то в городе нашему.

Я задумалась, что надо найти более образованного собеседника, но пока придётся довольствоваться Васей, как моим единственным источником информации.

– Скажи, Вася, почему мы не уйдём отсюда? С нами ведь нехорошо обращаются?

– Ну, коли не помнишь, отвечу: погляди на наши хари ещё разок! Куда бы мы не пошли – нам везде дадуть тумаков, и вдогонку каменюку кинуть! А в бордельках хоть кормят, а так наш век таков – без искры некрасившие мы люди, да никому и ненадобные.

Вот, осенило меня, уже несколько раз слышу это слово «искра»:

– Вася, скажи, что такое искра?

Женщина задумчиво почесала затылок и ответила:

– Ну это вот здеся находитца, – её палец ощутимо ткнул меня в солнечное сплетение, – искра – это дар Неба. Как жеж тебе обсказать-то попонятнее: вот, гляди, у нас с тобой её нету. Оттогось мы страшные такие, нас не любять, многие без искры злобные, на людей обижаные, в разбойники идуть да еще в какие лихие людишки. Есть человеки с искрой: малые искры размером от песчинки до горошины – люди симатишные, но безталанные, искры средние: от фасолины – до размера жёлудя, то людишки уже с несильными дарами. Большие же искры: размером с перепёлкино яишко и более, то люди могут творить волшебствааа, такие чудесааа ммм, – мечтательно закатила она глаза, – ну хоть воть – светляк! Это волшебствооо!

– Вася, – «выдернула» я её из облаков на землю, тем более её безобразное лицо с выражением блаженства выглядело ещё страшнее, – скажи, как такую искру зажечь в себе?

У Васи округлились глаза:

– Та никак, – постучала она себя по лбу, – хотя… хмм есть только один способь получить искру в дар! Если кто-то её тебе подарит, а переходит она к другому человечишке только по доброй воле хозяина. Ежели кто так поступаеть, то душа этого людишки не пойдёт в Небо и будет маяться в вечном чертоге огня. Поэтому никто не отдаёть свою искру-то, кому захочеца гореть вечность без шанса на перерожденье?