— Вы сказали — за небольшую плату. — Гвинет выдавила из себя смешок. — Полагаю, что цена такова: я должна оставить вас в покое и переключиться на другие суда, не так ли?

Он нагнул голову еще ниже, полностью загородив свет.

— Аи contraire, мадам. Я вовсе не хочу, чтобы вы меня покидали. Вы были замужем, и не стоит притворяться, будто не догадываетесь о моих намерениях. — Гвинет застыла, когда он провел пальцем по пульсирующей жилке у нее на шее. — Вы ведь знаете, что я хочу вас. И я хочу, чтобы вы попросили меня «взять» вас сейчас, до истечения этого часа.

— Я вижу, что самоуверенность — одно из главных свойств вашего характера. Однако боюсь, что вы зря тратите время на пустые разговоры.

Он буквально приник к ней, глаза его сверлили ее, в них сверкало пламя ярости.

— Вы готовы поспорить?

— Я не столь глупа. И не безумна.

— Но это может означать лишь одно: вы боитесь проиграть. Будь вы убеждены, что сможете мне воспротивиться, вы бы просто рассмеялись. — Морнингхолл понизил голос: — Но я не вижу, чтобы вы смеялись.

— Ваша надменность не знает границ. Он хмыкнул:

— Вы все же хотите меня.

— Вы… вы ничего со мной не сделаете, Морнингхолл! Ничего!

— Думаю, что докажу вам обратное.

Темные ресницы его опустились, пригасив блеск его глаз. Большим пальцем он погладил чувствительную часть ее запястья в самом низу, и она напряглась. Он опустил голову, его дыхание опалило ей бровь, губы коснулись волос у ее виска. Гвинет задрожала. Она остро ощутила исходящий от него запах сандалового дерева, мыла и мужского возбуждения.

— Так мне доказать, что вы не правы, миледи? Или вы слишком трусливы, чтобы позволить мне сделать такую попытку?

Как будто у нее был выбор! Этот умный и хитрый мерзавец загнал ее в угол. Она должна либо отказаться от спора и бежать, как последняя трусиха, доказав тем самым, что не владеет собой, и потерять его уважение, либо безрассудно принять его вызов и попытаться устоять против его мужского напора, что было весьма непростой задачей, судя по тому жару, который поднимался в ней при одной мысли об этом. И все же она должна показать свою силу — пусть видит, что она не боится его чар.

Ладно! Пусть делает все, что пожелает. Она настроит свой мозг на иную волну и унизит его отсутствием всякого отклика на его штучки, на его неотразимость.

«А ведь он ужасно привлекателен, разве не так, Гвин? — шепнул ей внутренний голос. — Ты хочешь, чтобы он потрогал тебя. Ты его отчаянно ненавидишь, но не можешь отрицать, что находишь его соблазнительным, притягательным, порочным…»

Но Гвинет тут же заставила себя отбросить все эти глупые мысли и призвала на помощь из глубин души свой не остывший гнев.

Морнингхолл дотронулся носом до ее виска, прочертил круги на ее ладони, и Гвинет почувствовала, что хватка его рук ослабла.

— Горю нетерпением услышать ваш ответ, леди Симмз…

— Вы не оставляете мне выбора, — заявила она с напускной бравадой. — Попробуйте доказать, Морнингхолл. Я посмеюсь, когда вы потерпите фиаско.

— Вы ведете себя глупо, леди Симмз. Но я этим воспользуюсь, чтобы получить удовольствие. Как, впрочем, — тут он поднял ресницы, и Гвинет снова увидела тот же блеск в его глазах, — как, впрочем, и вы.

Гвинет отстранила голову, вдавив ее в матрас, чтобы уклониться от его взгляда. Морнингхолл улыбнулся, понял, что он выиграл игру, еще не начав ее, и коснулся пальцем лица Гвинет.

Он вынул оставшийся гребень из растрепавшейся прически, затем потянул за ленту. Улыбка его стала торжествующей, когда он почувствовал, что по телу Гвинет пробежал трепет.

— Видите? Вы получаете удовольствие, разве не так?

— Я получу удовольствие, когда погаснет геенна огненная в аду.

— Геенна огненная никогда не погаснет, — улыбнулся Морнингхолл и провел костяшкой пальца по шее Гвинет, — пока я здесь.

— Будь у меня пистолет, сэр, я была бы рада отправить вас туда.

— Ваш пистолет, дорогая леди, находится на том самом столе, где вы его оставили. Приглашаю вас взять его и привести вашу угрозу в исполнение.

Гвинет попробовала сесть, но наткнулась на его руку — горячую сильную руку, упершуюся ей в грудь и не позволяющую увернуться.

— Довольно, Морнингхолл. Позвольте мне уйти. Он вопросительно вскинул брови.

Ее вдруг пронзил страх. Дело не просто в том, что она должна сохранить лицо. Она играет с дьявольским огнем, который может больно обжечь. Гвинет дотронулась пальцами до своей ключицы, затем до жемчужин ожерелья, лежащего на выпуклостях ее груди, затем коснулась обнаженного и, к ее стыду, поразительно твердого соска. Ей удалось высвободить одну руку, и она схватила Морнингхолла за запястье, почувствовав крепкие мускулы, широкую кость — и пугающую мощь его руки, которая способна сокрушить ее так же легко, как сокрушила стакан. И так же мгновенно.