– Пойдем!
– сказал Один, и друзья-соперники зашагали широким шагом в сторону реки Фонтанки, которая во времени Петра звалась "Безымянный Ерик".

Ирка сидела в кресле, закутав ноги в плед, и читала книгу Андре Моруа "Литературные портреты".

Когда вошли Один и Другой, она положила в книгу закладочку, чтобы потом легче найти нужную страницу.

– Ты что расселась, как у себя дома?
– недовольно спросил Один.

– А я у себя дома, - сказала Ирка.
– Теперь это мой дом. Другой - мой муж. А ты - наш друг.

– Я прошу тебя объяснить свое поведение!
– потребовал Один.

– Разве Другой тебе ничего не сказал?

– Другой - посторонний человек. Мне не о чем с ним говорить. А ты моя жена. Я у тебя спрашиваю.

– Если коротко, то я люблю Другого, - сказала Ирка.

– В этом все дело.

– Глупости!
– сказал Один.
– Ты не любишь Другого. Ты в него влюблена, а любишь ты меня.

– Я тебя ненавижу!
– призналась Ирка.
– Ты мне надоел до ноздрей.

– Да, ты меня ненавидишь, - согласился Один.
– Но ты все равно меня любишь. Мы прожили с тобой двенадцать лет, от молодости до зрелости. У нас с тобой общий ребенок, общее имущество и общая испорченная жизнь. Мы с тобой глубокие родственники, а родственников не бросают и не меняют.

– Все равно я люблю Другого, - упрямо сказала Ирка.

– Это не серьезно! Любовь - это любовь. А жизнь - это жизнь. И не надо смешивать.

– Не слушай его, Ирка, - сказал Другой.
– Любовь - это и есть жизнь, а жизнь - любовь. Тут как раз все надо смешивать.

– А двенадцать лет?
– спросил Один.
– А нашу общую испорченную жизнь стряхнуть, как сопли с пальцев?

– Как ты говоришь?
– упрекнула Ирка.

– А как ты поступаешь? Сейчас же собирайся и пойдем домой.

– А что мы будем делать дома?

– То же, что всегда. Я смотреть по телевизору хоккей, а ты трепаться с подругами по телефону.

– Ты будешь смотреть хоккей и трясти на ноге тапок?

– Скорее всего.

– Боже, какая тоска...

– Ты замечаешь, как ты дышишь?
– спросил Один.

– Нет. А что?

– Вот так и семейная жизнь. Она должна быть обычной и незаметной, как дыхание. Тогда она высвобождает в человеке творческие силы. На страстях живут одни бездельники.

– Не соглашайся, Ирка, - попросил Другой.
– Мы с тобой сейчас пойдем на Неву и покатаемся на пароходике.

– Если ты будешь совращать мою жену, я тебя ударю, - предупредил Один.

– А я тебе отвечу, - предупредил Другой.

– Мальчики, если вы раздеретесь, я буду вынуждена принять сторону моего первого мужа.

– Почему?
– обиделся Другой.

– Потому что он голодный.

– Ну и что, я тоже ничего не ел с утра.

– Но с ним я прожила двенадцать лет, а с тобой три с половиной часа.

– Пойдем!
– потребовал Один.
– Я не могу больше ждать. Через двадцать минут матч "Спартак" - ЦСКА.

– О боже!
– вздохнула Ирка и с неохотой вылезла из-под пледа.
– Ногу отсидела, - сказала она и, прихрамывая, пошла в прихожую.

Один и Другой двинулись следом.

Ирка надела плащ, покрыла голову платочком. Она перекрестила кончики платка, стала завязывать их на шее сзади. Кончики были скользкие и короткие. Ирка запутала свои легкие пальцы и, было похоже, сейчас завяжет их на два узелка.

– Я готова!
– объявила наконец Ирка.

– А вещи?
– спросил Один.

Ирка прошла в комнату и скоро вернулась оттуда с книжкой Андре Моруа "Литературные портреты".

– Все!
– сказала Ирка.

– А я?
– спросил Другой, и его глаза наполнились настоящими слезами.

– Пойдем с нами!
– пригласил Один.
– Что ты будешь сидеть в таком настроении?

– Ты увел у меня жену, и я же должен к тебе идти?

– Не упрямься, - сказала Ирка.

Дом стоял на Литейном проспекте, который во все времена назывался Литейным.

Войдя в свой подъезд, ступив на свою территорию, Один почувствовал себя увереннее.

– А ты тоже хороша, - сказал он Ирке.
– С моим приятелем, за моей спиной...

– А что мне, на танцы прикажешь бегать за счастьем?
– возмутилась Ирка.
– Мне не семнадцать лет. У меня работа, семья, хозяйство. Когда мне бегать? Да лучше Другого и не найти. Ты и сам это прекрасно знаешь.

Между этажами на лестничной клетке сидел сиамский кот с голубыми глазами. Он с подобострастием глядел на людей, и это выражение попрошайки было несвойственно гордому полудикому зверю. Почти тигру.