Тогда волхвы отвечают:

— Возродится ли то в мире сын самого Хормусты-тэнгрия, имеющего на то повеление вышнего Будды, на случай смутных времен в мире, это нам неведомо.

В то время улус (народ) состоял из трех округов-отоков: Туса, Донгсар и Лик. В Туса нойоном [33] был Санлун; в Донгсаре — Царкин и в Лике — Цотон.

Цотон славился хорошими конями: один из них, чалой масти, бежал быстрее водопада, свергающегося в стремнину; другой был светло-буланой масти, мог обгонять бегущую напрямки лису; третий, желто-рябой масти, обгонял бегущую наперерез серну-цзэрэна.

Пока улусное войско этих трех отоков собиралось выступить в поход против Го–Баяна, Цотон, этот злобный предатель, забежал на своем лучшем коне вперед и оповестил Го–Баяна, будто бы уже приближается войско отоков Туса, Донгсар и Лик.

Дочь Го–Баяна, Гекше–Амурчила, спасаясь бегством, в пути поскользнулась на льду и упала. Цотон захватил девушку, у которой оказалась надорванной подбедренная мышца, отчего она и охромела.

Цотон рассудил так:

— Вздумай только я взять себе в жены этакую вот хромую, куда денется моя добрая слава? Сбуду-ка ее кому-нибудь другому. Но вот что: сдам ее своему старшему брату, нойону Санлуну.

И он действительно отдал ему девушку с тем лукавым намерением, что-де впоследствии ее нетрудно будет и отобрать у него.

Санлун, будучи вынужденный принять девушку, выправил ее ногу, и она стала по-прежнему цветущей и прекрасной.

Тогда Цотон, по злобе своей, сказал народу:

— Известно, как трудно нам было добыть женщину такой удивительной красоты. Известно также и то, что от нее, по предсказанию волхвов, должен родиться необыкновенный сын. Однако этот необыкновенный сын все еще не родился: следовательно, и самые-то смутные времена происходят от мужа с женой, а потому следует изгнать и Санлуна и Амурчилу, отлучив при этом Санлуна от всякого общения с прежней его семьей и наложив запрещение на все движимое и недвижимое имущество его.

Вследствие этого их и приговорили изгнать в пустынную местность при слиянии трех рек, предоставив в пользование им одну лишь черную полуюрту, рябую верблюдицу с рябым верблюжонком, рябую кобылу с рябым жеребенком, рябую корову с рябым теленком и рябую овцу с рябым ягненком, да рябую суку с рябым щенком.

В ссылке старик Санлун стал промышлять ловлей горностаев-оготона поблизости от двух-трех голов своего скота. В иной день добывал он по десятку, а в иной и по семивосьми штук. А Гекше–Амурчила собирала топливо. Один раз, отправляясь за ним, видит она — ходит и пристально на нее смотрит такой странного вида ястреб: сверху — птица, а снизу человек. Гекше–Амурчила окликнула его и спросила:

— Почему это ты сверху похож на птицу, а снизу на человека? Что это значит?

Ястреб ответил:

— Сверху я как птица в знак того, что род мой свыше — непостижим. Снизу же я как человек в знак того, что мне надлежало бы принять тленную плоть. От имени верховных тэнгриев я ищу достойную женщину, чтобы возродиться в мире, и, сколь ни надобно здесь возрождаться, все же я родился бы только у такой достойной женщины. Иначе мне пришлось бы остаться, как я есть.

И, проговорив эти слова, ястреб улетел.

Когда, затем, в восьмую ночь первой луны, Гекше–Амурчила возвращалась домой с топливом, на пути она встретила такого необыкновенного великана, что при виде его со страху упала в обморок… Пролежав так некоторое время и придя в себя, она воротилась домой, а рано утром, по выпавшему снегу, она отправилась тою же дорогой, по которой принесла топливо, и найдя, следы своих каблуков, тут же по ним увидела, что уходил человек со следом в целую сажень, алда-дэлим.

«Что же это за человек с таким огромным следом?» — подумала она и пошла по его следам, которые привели ее к пещере в огромной скале. Подойдя настолько, чтобы можно было видеть, что делается в пещере, Гекше–Амурчила заглянула, и вот видит его: сидит он на золотом троне; сидит, облокотись на ручки своего золотого трона, в шапке из рябого барса, в шубе из рябого барса, в сапогах-гутулах из рябого барса. Счищает иней со своей рябо-барсовой бороды и говорит:

— Как нельзя более устал я в эту ночь!

Увидав его, Гекше–Амурчила в испуге поспешно вернулась домой.

Разошлись по домам все триста языков живых существ, поднялась на небо и белая небесная дева, Арья–Аламкари. Тогда восходят на Куселенгский холм-обо жребьеметатели, Моа–Гуши и славный Дангбо, и ждут знамения: сбудется ли все, что предсказали они?

И в надежде, что сбудется, разошлись и они…