Кое-что необходимо было скорректировать, исходя из вновь сложившихся реалий. Кое-что требовалось вовсе согласовать, прежде чем пустить в работу.

Например, предстояло выдвинуть жесткий ультиматум, теперь уже второй по счету. Теперь — Турции. Текст его Протопопов на ходу, собственно говоря, сочинял. Понимание было следующим — совершенно неважно какие требования будут включены в этот ультиматум, главное, что они должны быть как можно более абсурдны и невыполнимы для турецкой стороны. Такие, чтобы у турков не осталось шанса под ультиматумом расписаться.

Зачем посылать то, что заранее известно выполнено не может быть?

А затем, чтобы вогнать в ступор турецких генералов и выбить у них из под ног твёрдую почву. Ультиматум заставит действовать Турцию поспешно, опрометчиво, а это всегда приводит к допущению ошибок. Именно ошибок от турок Протопопов ждал.

По итогу, после некоторого времени, которое Александр Дмитриевич провёл в раздумьях, получилось следующее послание:

«Сегодня, 23 января 1917 года, Российская империя требует от Турции немедленной и безоговорочной капитуляции на условиях:

1. Отвод войск и разоружение армии до 24 января 1917 года, до 18 часов.

2. передача Российской Империи проливов Босфор и Дарданеллы без права прохода по ним турецких судов.

3. Передача Российской Империи города Стамбул с эвакуацией в течение 30 дней всего населения, имеющего турецкое подданство.

4. Выплата репараций и контрибуций Российской Империи в течение следующих 20 лет в размере 50% бюджета Турции».

Телеграмму с текстом ультиматума Протопопов послал в Петроград прямиком на стол самому Государю. Для согласования. Хотелось помимо прочего, чтобы Николай лишний раз не тревожился о судьбе прошедших переговоров и мог убедиться в правильности выбранного своим министром внутренних дел курса.

Одновременно свои телеграммы получили граф Келлер, Курлов, динамовцы и прочее.

Через несколько часов Протопопов получил ответные телеграммы на ближайшей станции. Углубился в чтение. Николай давал на ультиматум своё добро. Ответ Государя был короток и одновременно исчерпывающим:

«Благословляю».

С разных сторон Протопопову докладывали и о том, как в России стремительно разворачиваются другие, не менее важные события, чем переговоры в Брест Литовске.

Для того, чтобы более полно охватить картину этих событий и понять, как исполнялись новые поручения российского правительства на отдельно взятых местах, можно в общем и целом резюмировать их содержание.

Это Александр Дмитриевич сделал самыми жирными мазками.

Начнём с того, что приказ, спущенный из Петрограда на восточный фронт хорошенечко встряхнул умы солдат. Недовольных «роспуску армии» на всей линии боевого соприкосновения практически не нашлось.

На другое Александр Дмитриевич в принципе и не рассчитывал. Он понимал, что только-только отступили крепкие крещенские морозы, люди до костей помёрзли в окопах, как цуцики, а впереди ещё полтора месяца лютой и беспощадной зимы. И ничего не предвещает, что градусы на термометре поднимутся выше заветной нулевой отметки. Мерзнуть же, понятное дело, никто не хотел. Вот и приказ — оказался в радость принят.

Понимал Александр Дмитриевич и то, что у большинства солдат на фронте имелся врождённый инстинкт самосохранения. Они осознавали, что если удастся не окоченеть в окопах к наступлению оттепели, то в апреле им придётся умирать «просто так». В бессмысленной и беспощадной мясорубке весеннего наступления. Ну а «просто так» выступать мясом Антанты никто не хотел, что понятно. Следовательно ждали планируемое наступление без особого и должного энтузиазма. От того, приказ пришёлся в радость вдвойне.

Другой фактор «тёплой встречи» приказа заключался в том, что в подавляющем большинстве, на фронте не осталось матёрых вояк. Вчерашние гражданские — это пожалуйста, они имелись в наличии. Но вот реальных закоренелых солдат — их то практически не осталось... А недавно мобилизованные гражданские, большей частью не успевшие понюхать пороху, понимали, что масштабное наступление станет не только первым, но и последним в их жизни.

Другими словами, возможность вернуться в родные края, при этом не замерзнуть и избежать участия в военных действиях, народ принял весьма и весьма положительно.

Протопопов понимал, что по возвращении мобилизованных с фронта поднимутся острые вопросы, которые до сих пор оставались не решены. Обязательно поднимутся. Земельный вопрос, например, всплывет первый в числе проблем, он самый значимый. Об этом Александр Дмитриевич уведомил Курлова в своей телеграмме. И поторопил генерала с решением. Но по таким вопросам Александр Дмитриевич, как помним, заранее готовил для нелояльных режиму граждан свой персональный сюрприз. Такие товарищи крайне удивятся, что острые проблемы, если и не решены полностью, то последовательно решаются. И правительство, а не какие-либо чокнутые радикалы или политические теоретики, делает для этого все возможное.