Лев и Владимир, собрав войско, пошли к Берестью и стали ждать там литовских воинов. Но те задерживались, и тогда князья отпустили воевод повоевать болеславову землю. Те взяли большие трофеи — людей, лошадей, скотину.

Вскоре подошли и литовцы, обратились к князю Владимиру: «Ты нас поднял, так веди куда-нибудь, мы готовы, мы на то и пришли». Владимир задумался, а куда их вести? Своя рать ушла уже далеко, реки разливаются, и тут вспомнил, что Лешко Краковский посылал люблинцев, которые взяли одно пограничное волынское село. Владимир несколько раз напоминал Лешко, чтобы тот возвратил пленных, но тот не реагировал. И вот теперь Владимир послал на него литву, которая повоевала около Люблина и взяла множество пленных.

Вскоре возвратились из польских земель и русские воеводы с полками, привели большую добычу. Но Болеслав все не унимался. Тогда Владимир Василькович с племянником Юрием Львовичем опять собрал войско, опять призвал литву. Союзники взяли у Болеслава Сохачев и вернулись домой с большой добычей.

Как мы видим, князь Владимир Василькович был храбрым воином и грамотным полководцем, летописец же добавляет, что он преуспел и в «звериной ловле». Но в начале 80-х годов XIII века у него начала гнить нижняя губа, а затем и нижняя челюсть. Князь жестоко страдал.

Владимир был женат на Ольге, дочери брянского князя Романа Михайловича, но детей у них не было.

В 1287 г. хан Талабуга пошел войной на польские княжества и позвал с собой в поход всех волынских и заднепровских князей. Князья, каждый на границе своей волости, встречали хана с напитками и богатыми дарами — они боялись, что татары перебьют их и разграбят их города. Этого не случилось, хотя насилиям татар в городах и по волости не было конца. Телебуга, отправившись в Польшу, оставил около Владимира Волынского отряд татар кормить своих любимых коней.

В это время болезнь Владимира Васильковича осложнилась, и он послал сказать своему двоюродному брату, луцкому князю Мстиславу Даниловичу: «Брат! Ты видишь мою немощь, а детей у меня нет. Так даю тебе, брату своему, землю свою всю и города по смерти своей и даю это тебе при хане и его вельможах». Также Владимир Василькович послал сказать другому своему двоюродному брату Льву и племяннику Юрию: «Объявляю вам, что я отдал брату Мстиславу землю свою и города». Лев ответил на это: «И хорошо сделал, что отдал. Мне разве искать под ним после твоей смерти? Все мы под Богом ходим, а мне дал бы только Бог и своим княжеством управить в нынешнее время». Потом Мстислав послал сказать брату Льву и племяннику Юрию: «Брат Владимир отдал мне землю свою и города. Если чего захочешь искать по смерти брата Владимира, так скажи лучше теперь, когда здесь хан». Но Лев ничего не ответил на это.

Лишь через несколько месяцев Юрий Львович прислал своего посла сказать дяде Владимиру: «Господин дядюшка! Бог знает и ты знаешь, как я служил тебе со всею правдою, почитал я тебя, как отца; чтоб тебе сжалиться за мою службу? Теперь отец прислал ко мне, отнимает у меня города, что прежде дал, — Бельз, Червень и Холм, а велит мне быть в Дрогичине и Мельнике. Бью челом Богу и тебе: дай мне, господин дядюшка, Брест».

Владимир Василькович велел ответить: «Племянник! Не дам: сам знаешь, что я не двуречив и не лгун, не могу нарушить договора, что заключил с братом Мстиславом: дал ему всю землю и все города, и грамоты написал». Отправив с этим посланием к Юрию посла, Владимир другого своего посла отправил к Мстиславу с таким наказом: «Присылал ко мне племянник Юрий просить Бреста, но я не дал ему ни города, ни села» и, взявши из-под постели клок соломы, прибавил: «Не давай и такого клока соломы никому после моей смерти».

Тогда король Лев послал к брату епископа перемышльского Мемнона уговорить отдать Брест. Владимир же отпустил епископа назад с такими словами: «Брат Лев! Что ты думаешь, что я уже из ума выжил и не пойму твоей хитрости? Мало тебе твоей земли, что еще Бреста захотел, когда сам три княженья держишь: Галицкое, Перемышльское и Бельзское, и того все мало?»

Итак, все свои волости Владимир отдал брату Мстиславу. Что же касается движимого имущества, то Владимир, «еще будучи на ногах, роздал его бедным: золото, серебро, камни драгоценные, пояса отцовские и свои, золотые и серебряные, все роздал; блюда большие серебряные, кубки золотые и серебряные сам пред глазами своими побил и полил в гривны, полил и монисты, большие золотые бабки и матери своей, и разослал милостыню по всей земле; и стада роздал убогим людям, у кого лошадей нет, и кто потерял их во время Телебугина нашествия» [130] .

Умер князь Владимир 10 декабря 1288 г., после двадцатилетнего княжения. Княгиня и придворные слуги обмыли тело, обвили бархатом с кружевами, как следует хоронить царей, и, положив в сани, повезли во Владимир. Все население, от мала до велика, с громким плачем провожало своего господина.

Мстислав, приехавший во Владимир после похорон, поплакал над гробом брата и срочно разослал гарнизоны по всем городам, опасаясь нападения Льва и Юрия. Мстиславу дали знать, что дружина Юрия уже сидит в трех городах: в Бресте, в Каменце Литовском и в Бельске. Еще при жизни Владимира жители Бреста поклялись признать своим князем Юрия, и тот тотчас после дядиной смерти поехал в Брест и стал там княжить. Но бояре Мстислава, и старые луцкие, и новые владимирские стали говорить князю: «Господин! Племянник осрамил тебя, отнял то, что дал тебе Бог, брат, молитва отцовская и дедовская. Можем и с детьми положить за тебя свои головы. Ступай, возьми сначала Юрьевы города — Бельз и Червень, а потом пойдешь к Бресту». Мстислав ответил на это: «Не дай мне бог пролить кровь неповинную. Я исправлю дело Богом и благословением брата своего Владимира».

После чего послал сказать Юрию: «Племянник! Добро бы ты не был сам на том пути и ничего не слыхал, а то сам слышал и отец твой и вся рать слышала, что брат Владимир отдал мне землю свою и города все, при хане и при его вельможах, и мы оба, я и Владимир, вам об этом объявили: если ты чего хотел, то почему тогда ничего не сказал мне при хане? Теперь объяви мне: сам ли ты сел в Бресте своею волею или по приказанию отца своего? Не на мне будет кровь, а на виноватом. Я пошлю за татарами, а ты сиди, пожалуй, не поедешь добром, так злом поедешь».