Либо я могу стереть твои воспоминания, омыть твою душу и возвратить её в цикл бытия. Тогда ты снова родишься, но не будешь ничего помнить. Ты вновь станешь ребёнком, повзрослеешь и состаришься. Затем ты умрёшь, и всё начнётся снова... Ты превратишься в одну из мириадов душ, которые перемалывает колесо жизни и смерти.

И наконец, если тебе и это будет не по нраву... Я могу тебя уничтожить. Стереть твою душу и память. Растворить её в безмерном ничто. Это будет смерть, небытие, то самое, в котором ты находился последние пять сотен лет...

Решать тебе, Нара, — заявила Белая птица.

Златовласый юноша медленно кивнул. Повисла тишина. Только ветер шелестел древесной листвой.

Наконец Нара приоткрыл глаза. В их серебристом свете не было ни тени сомнения:

— Я выбираю третий вариант.

Птица, даже без намёка на удивление, спросила:

— Почему?

Нара ответил:

— Первый исход нравится мне меньше всего; он обещает безграничную власть, власть над всем земным и небесным, — на этих словах юноша протянул руку, сорвал с веточки трепещущий зелёный листочек и сдавил его в своей белоснежной ладони.

— ...Но всякая власть несёт страшное бремя. Я знал эту силу, может не всю, но лишь её отблеск, но я был царём — владыкой целого мира, — слова юноши звучали очень спокойно, без единого намёка на высокомерие.

— Мне это было не по нраву. Тысячи слуг, тысячеликое бремя... Разве это свобода? — он посмотрел на свою руку, сжимающую листок. — Рука, сжатая в тиски, свободна даже меньше, нежели то, что она сжимает, — его пальцы разомкнулись, и мятый листочек улетел в порыве ветра, который затем погладил нежную раскрытую ладонь.

— Второй вариант, — продолжал Нара после некоторое паузы. — Звучит заманчиво, и в то же время грозит пресыщением. Я многое повидал за свою жизнь. Я видел прекрасные долины, бурные реки и гигантов... Я узрел алые позёмные озёра и кристальные чёрные своды, и в то же время все эти образы блекнут на фоне сладостного трепета, который я ощутил, когда впервые ступил на запретный остров, который находился всего в нескольких сотнях метрах от моего дома... Когда впервые вышел в чащу, когда впервые залез на дерево, когда впервые увидел дальний горизонт... — мужчина смотрел вперёд, и в то же время взгляд его был направлен в прошлое.

— Всё время я гнался за этим чувством: иногда я даже находил его отголоски, но не более того... С каждым годом новые пейзажи сливались воедино, превращаясь в тень самих себя. Я всё ещё наслаждался, когда видел что-то новое, необыкновенное, неизвестное, но затем я понял... — его голос притих. Повисла тишина. Когда же Нара снова заговорил, его слова были тише, но звучали чётче и сильнее.

— ...Третий вариант позволит мне прожить тысячи жизней. Это сравни тому, чтобы увидеть тысячи миров. Каждая жизнь — есть такой новый мир. Жизнь, как она выглядит из глаз царя, настолько же разнится от неё же в рабских очах, как чащи моей родины отличаются от зарослей зелёных островов... Может быть, эта разница будет даже больше.

Птица выслушала Нара и медленно кивнула:

— А что насчёт четвёртого варианта? Про него ты ничего не сказал.

— ...Я уже познал абсолютную смерть, — Нара прикрыл веки. — В ней нет ничего, о чём можно говорить.

Белая птица кивнула, снова почесала свои перья клювом и сказала:

— Так и быть... Ты принял решение, Нара. И всё же позволь мне изменить его природу. Я обещаю стереть твои воспоминания... И в то же время три раза я обещаю их вернуть. Через сто, через тысячу и через десять тысяч лет ты вспомнишь все свои жизни, в том числе первую, и скажешь, не хочешь ли изменить свой выбор. Ты согласен, Нара?

Юноша кивнул.

— Хорошо... Да будет так! — заявила птица, и тут же весь мир вокруг вспыхнул ослепительным белым светом и стал растворяться, словно в один момент превратившись в мириады сверкающих звёздочек. Нара бросил последний взгляд на манящий горизонт и смиренно закрыл глаза....

Александр поставил на душу Нара метку, с помощью которой можно было в любое время её найти, а затем отправил в Чистилище.

Наблюдая за тем, как золотистая, с легким налётом черноты сфера постепенно растворяется в потоках зелёной реки, Александр невольно вздохнул. Ему было жалко выбрасывать душу с таким огромным потенциалом. При желании, Нара мог если не прямо сейчас, то в ближайшие десять лет сделаться Божеством, и тогда шансы мужчины во время грядущего вторжения были бы намного выше, однако Александр не мог пойти против его воли.

Нара и так уже сделал слишком многое. Большую часть своей жизни он потратил на служение Великому Белому Духу и своему народу. Если кто и заслужил право самостоятельно определять свою судьбу, так это был он. Александр надеялся, что Нара примет иное решение, и в то же время заставлять его что-либо делать он не собирался.

Проводив душу первого короля взглядом, Александр взял тетрадку и сделал заметку на последней странице проведать Нара через сотню лет и восстановить его воспоминания. К этому времени он, возможно, поменяет своё решение, думал мужчина, хотя шансы на это были невелики...