Очень уж эта легенда смахивала на мифы о богах древней Греции: Зевсе, Афродите, Аресе, Афине и прочих всемогущих сказочных персонажах. Но религия всегда держится на слепой вере, которую в этом мире до сих пор поддерживают жрецы Ордена Четырёх Лун, каждая из которых символизирует определённого бога. А примерно, триста лет назад здесь начали появляться люди с неординарными способностями: кто-то движением пальца крошил каменные валуны в крошку; кто-то взглядом мог заставить человека забыть определённый промежуток времени, а то и полностью всё своё прошлое; кто-то умел управлять металлом, а кто-то, как в нашем случае, мог вызывать сущности из пробитой дыры то ли в другой мир, то ли, вообще, в другое измерение. И последние двадцать лет эти способности становились всё разнообразнее. Короче говоря, супергерои, о которых в моём мире снимали фильмы, здесь были вполне реальны. Жрецы прозвали их нефилимами, объявили безбожниками и скверной, а для их уничтожения были созданы инквизиторы, которых народ не любил, боялся и окрестил Мусорщиками.

Ваал, чьё тело я позаимствовал, лично убил несколько нефилимов, так что я уже не знал – то ли начинать верить в богов и в сказки, то ли пора очнуться в психушке и потребовать меня развязать, чтобы помочиться.

Орден был вынужден пойти на такие меры, потому что обычные люди, не имея власти, а потом вдруг ежесекундно получив могущество, возомнили себя выше остальных и начинали творить разные непотребства, в том числе и разбои с массовыми убийствами. И объявить их вне закона на всём континенте могли только жрецы, так как три господствующих на материке королевства не имели общих законов, а главное не хотели договариваться и взаимодействовать. С тех времён многое изменилось внутри самого ордена и в его взаимоотношениях с другими королевствами, но нефилимы никуда не делись, и причину их появления так никто и не смог выяснить.

Теперь я стал тем самым Мусорщиком этого мира, которого боятся и даже ненавидят, и надо было решать, что делать дальше, хотя вариантов было не много. Но судьба сама дала мне пинка в нужную сторону.

В дверь настойчиво постучали, и пришлось вставать. Это оказался Змей – единственный друг Ваала, роль которого теперь придётся играть мне.

– Ты как? Оклемался? – поинтересовался Торит, и судя по интонациям, беспокоился он не из праздного любопытства.

– Угу, – буркнул я.

– Тогда пошли. В нашу обитель прибыл один из верховных жрецов по твою душу. Собирайся! Он тебя ждёт, но сначала просил заглянуть в страдальню, – сообщил Змей и хотел зайти, но я кивнул и хлопнул перед его носом дверью. Сейчас мне нужно было ограничить общение с теми, кто хорошо знал Ваала, чтобы подостовернее скопировать его манеру поведения, а для этого нужно было время.

– Ты куда? А я? – возмутилась Алиса, и запрыгнула на стол.

Я молча натянул кольчугу поверх плотной длинной рубахи, что оказалось не самым простым занятием, и, сверху накинув балахон, подпоясал его широким ремнём, на который повесил кожаные ножны с мечом.

– Эй, не молчи! Ты куда собрался? Я здесь одна не останусь! – снова раздалась претензия в моей голове.

– А ну цыц! Хватит визжать, как пилорама! Я скоро вернусь! – мысленно рявкнул я, а перед самой дверью, не оборачиваясь, машинально потрогал шрам на лице с многодневной щетиной и добавил: – И я тебе – не эй! Для начала хотя бы имя моё узнай. В той жизни я старше тебя больше, чем на сорок лет, пигалица.

То ли моя гневная тирада подействовала, то ли на удалении наша мысленная связь не работала, но когда я вышел из кельи, то не услышал ни одного слова от надоедливой мыши. Мы пошли налево к центровой лестнице. Стены коридора, сложенные из каменных блоков, ощущение сырости, запах затхлости и оставляющие на потолке копоть, потрескивающие факела – в скупе давали странное смешанное впечатление детского восторга от сказки и одновременно чувство обречённости.

Я знал, что страдальней называли местную пыточную, и поход туда не сулил ничего хорошего. Но учитывая, что после посещения этого неприятного места, мне назначил встречу старший жрец, то тыкать мне в задницу раскалённой кочергой никто не собирался, и можно было чутка расслабить ягодички.

Змей в своей манере трындел без умолку: – Ваал, сам же знаешь, что многие верят, будто молния – это копьё богини милосердия. И я не знаю тех, кто бы выжил после гнева Эволет. Ещё мальчишкой я как-то видел воина после удара молнии. Так вот его кольчуга вплавилась в кожу. Это был мой первый дохляк, и я несколько дней жрать не мог. А у тебе даже борода не подгорела, лишь ткань чуть обуглилась. Ураган, в обители только про тебя и говорят. Ты теперь целованный богиней милосердия!

– Твой язык слишком свободно болтается во рту! – грубо ответил я, копируя манеру бывшего владельца тела.

Торит сменил тему и решил со мной поделиться конфиденциальной и важной информацией про новую повариху, у которой соски разного цвета. Не то, чтобы тема сисек меня не интересовала, тем более в обновлённой моей версии – в теле мужика в самом рассвете сил, просто сейчас был не очень подходящей момент для обсуждения женской физиологии. И обращение – Ураган – меня сильно раздражало, и воспринималось, как кличка лошади, но других вариантов мне давать никто не собирался, так что стучать копытом не имело смысла и оставалось только смириться.

Мы спустились в подвал, в котором витал запах смерти, хотя, возможно, это мой непривыкший разум просто дал волю воображению, так как мрачность этого места зашкаливала. Пройдя суровую школу, в которой тюрьма сыграла решающую роль, я всё равно чуть не поддался панике, но вспомнил, что если сделаю ошибку, то судьба вряд ли подарит ещё одну жизнь. Пришлось мысленно представить яйца судьбы, в виде двух золотых шаров и сжать их покрепче. Хоть и не до конца, но это помогло задавить страх.

Змей подошёл к одной из массивных деревянных дверей, обитой железными пластинами, не без труда открыл её и, жестом руки пригласив меня внутрь, сообщил: – Я здесь подожду.