— Апперкот с дальней руки — хук с передней руки, — работай!

Выполняю команду тренера, стараясь очистить голову от посторонних мыслей. Судя по просмотренным видео, противник не силен в ближнем бою. Поэтому моя задача поймать моменты и отработать слажено и эффективно. Оба удара должны идти по короткой траектории один за другим без пауз и быть максимально быстрыми.

— Закругляйся и подойди ко мне.

Выпрыгиваю через канаты и, разматывая бинты, нагоняю Палыча. Он с самого утра загружен и собран. Обычно орёт, когда настроение плохое, или шутит, если повезет. А сегодня словно подменили. Для меня бой, безусловно, важен, но не до такой степени, чтобы загрузиться и перестать реагировать на окружающих. А он перестал. Между командами уходил в себя, не замечая внешних раздражителей.

— Анатолий Палыч, я готов.

— Присаживайся, Тём. Поговорить надо. Чай?

— Спасибо. — Киваю.

Нечасто вот так мы с ним разговариваем. В последний раз… да когда я ему душу изливал как раз. Кажется, что с тех пор целая жизнь прошла. Тогда я не знал, что делать. А сейчас? — Сейчас я счастлив. Лия говорит, у неё за спиной крылышки. Походу, это заразно. Скоро начну верить в феечек и единорогов искать в небе.

— Девочка твоя сегодня придёт встречать?

Кнопка покорила сердце этого сурового мужика с первого взгляда. Что в первый раз, что вчера, когда она решилась и все — таки приехала меня встретить. Палыч даже устроил для неё мини — представление с показательным боем. Малышка была в восторге.

— Не, она сегодня на даче. Сейчас в душ и сам к ней поеду. Во вторник, если согласится, придет.

— Слушай, Тём, дело такое… — Не понял? Это точно Лихов передо мной? С бледным лицом, и подбирающий слова?! — Азалию твою я расстроил.

— Что? Когда?

Хмурюсь. И чем больше слушаю, тем сильнее хмурюсь. А после вскакиваю и спешно распрощавшись и забив на душ, несусь к тачке. Если Палыч кусок идиота, то я ничуть не лучше. Ведь замечал же огорчение, слезы в глазах. Фото и её дрожащие пальчики. А два плюс два сложить не смог.

Дедушку любит. Идиот! А кого ей любить, если, как оказалось, близких больше нет.

«Ну что ты плачешь? Дома ругают? Нет?».

Помог, блин. Утешил. И ей ничего не скажешь: промолчала. Не то, чем люди хвастаются. Да и не поднимали мы эту тему.

— Я ей о встрече с отцом сказал, а потом отвлёкся. Утром сегодня об общих знакомых узнал. И то случайно.

Сразу на свои места встали слова деда, его беспокойство и их особенная связь, которая бросается в глаза.

Моя маленькая отважная девочка. Моё солнышко. Я теперь для тебя и за отца, и за парня — за всех. Беречь буду. И радовать. Это хрупкое сокровище доверили мне, и у меня нет права подвести свою Кнопку.

***

Охренеть. У забора дома стоит… раз, два… четыре тачки! Это откуда и что значит вообще? Бросаю машину на подъезде, потому что на улочку уже не заехать и пробираюсь к калитке. Ещё вчера малышка показала мне, как открыть её снаружи. А ещё показала, где они прячут запасной ключ.

«На всякий случай», — заявила, важно подняв носик. Смешная. Пока она строила из себя чопорную мадам, я зависал на её губах и думал только о том, как сладко и приятно её целовать. Если у Лафонтена все дороги вели в Рим, то в моём случае все прямые, нарушив законы геометрии, сходятся в одной точке — златовласке.

— Мирон, здоров!

Так, если Дан здесь, то всё становится более — менее понятным. Ежегодная туса, судя по всему, с лёгкой руки Константина переехала на маленький Лиин участок. Интересно, какая у неё на всё это реакция?

— Объяснишься?

Складываю на груди руки и жду. Во — первых и главных, какого хрена я не в курсе?!

— Ша, дружище. Здесь только свои. Без девок. Мы после субботника рванули ко мне, Костян тебя собирался ждать. А потом, короче…

И тут Дан отвёл глаза, а внутри меня что — то оборвалось. Предчувствие? Как ещё это назвать?

— Не ори, уже всё нормально.

— Оху… ренеть, — быстро исправляюсь, — ты успокоил.

— Олька позвонила, что мелкая твоя… в общем, там топорик у нее соскочил и…

— Где она? — Срываюсь с места. По сторонам не смотрю. В груди бешено стучит сердце, а воображение уже подкидывает красочные картинки и они мне ни фига не нравятся.

Толкаю кого — то плечом у входа и влетаю в дом.

— Лия, — ору. — Малышка?

— Тёмик, ты приехал?

Сбоку слышу нежный голос и внимательно взглядом ощупываю хрупкую фигурку. Руки на месте, на лице улыбка.

— Там Дан сказал, что ты…

— Да это Оля панику подняла. Обычная царапина. Мне уже не больно.

— Где?

Получается хрипловато. Потому что испугался за эту глупышку капитально.

Лия делает навстречу ко мне несколько шагов, а я замечаю, что она прихрамывает. Не больно, да? Беру на руки и несу на диван. Устраиваюсь сам, сажая малышку на колени. Задираю, не смотря на её протесты, штанину. Бинт, на котором пятнышки крови.

— Царапина? — Хмыкаю зло, показывая на рану. — Кто бинтовал?