– Ну… поэтому я тебе и звоню.

– Держу пари, ни на кассете, ни на конверте ничего нет.

– Вообще-то это я у тебя хотел спросить. Кто их трогал?

– Как я понял, Свагхаты – это индийская семья, которая сейчас живет в их старом доме, родители и… я. Но я был в перчатках. Так что остаются отпечатки Свагхатов и родителей.

– Так вот. Как бы тебе это объяснить, – протянул Джон. – Есть еще два набора. Отпечатки двух разных людей на конверте.

– Два отпечатка?

– Первые принадлежат… Мирен Триггс. Она у нас в системе с 2003 года.

– Мирен? Как это возможно? Ведь ее не было с нами.

– Я не придал этому значения, потому что знаю, что она друг семьи.

– Это какая-то бессмыслица.

– Что ж… вторые отпечатки более смазанные, но система обнаружила еще более странное совпадение.

– Говори.

– Ты же знаешь о программе, которая позволяет смоделировать эволюцию отпечатков пальцев, чтобы минимизировать искривление, которое происходит на кончиках пальцев с возрастом?

– Да. Ты что-то такое рассказывал.

– Так вот, это программа-симулятор на базе системы дактилоскопического учета, которая позволяет смоделировать отпечатки пальцев в зависимости от возраста, чтобы можно было найти их обладателей, когда они вырастут. Чем больше времени прошло с момента взятия отпечатков, тем менее точны результаты, совсем как с прогнозом погоды, но…

– Да, да. Говори уже.

– Другая пара на сорок два процента совпадает с отпечатками Киры Темплтон. Те же линии, те же разветвления, то же положение ядра.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну… Это не финальный результат. Честно говоря, сорок два процента – это неубедительно для суда, но… это в пределах нормы, учитывая, как давно были получены оригинальные отпечатки Киры Темплтон. Ведь ей тогда было три года, а это… это отпечатки взрослого человека.

– Ты хочешь сказать, Кира Темплтон могла прикасаться к этому конверту?

– Я говорю, что вероятность того, что Кира Темплтон прикасалась к этому конверту, очень высока, но коэффициент совпадения невысокий, потому что система учитывает поправку на прошедшие годы.

– Нет… этого не может быть.

– Как думаешь, она могла сама оставить кассету?

– Не знаю, Джон, но… но это очень трудно объяснить.

– Что теперь? Это тебе как-то поможет?

– Нет, если только я не найду Мирен Триггс. Нужно выяснить, как ее отпечатки оказались на конверте.

Уилл взобрался по стремянке в комнате Киры, неловко прикручивая в углу маленькую камеру наблюдения, которую он купил в магазине подержанных товаров.

– Ну вот, – сказал он, включив ее и проверив, горит ли красный огонек.

Кабель камеры шел прямой линией вдоль потолочного плинтуса до верха двери, где Уилл просверлил отверстие, чтобы провод протянулся вдоль стены гостиной к телевизору.

Айрис, игравшая с Кирой на диване, тихонько спросила:

– Это правда необходимо?

– Я не хочу никаких сюрпризов, Айрис. Смотри, на восьмом канале комната Милы, на девятом – камера у входа. Если нажмешь сюда, включится звук, понятно?

– Во сколько все это обошлось?

– Меньше пятидесяти долларов, не волнуйся. Это просто… предосторожность.

– Она больше не выйдет за порог, Уилл. Это ни к чему. Правда ведь, милая? – спросила она у Киры, которая прижималась к ней, будто маленький испуганный медвежонок коала.

– Да, мама, – ответила девочка резким, хрипловатым голосом. – Я не хочу болеть.

– А ты и не заболеешь, милая. На улице… опасно.

– Айрис, с меня хватит паники, – заметил Уилл.

– Разве недостаточно того, что ты сменил дверные замки? Так она…

– Я хочу посмотреть «Джуманджи», – заявила Кира, не слушая их.

– Опять?

– Хочу увидеть льва! – воскликнула она и громко зарычала на Айрис: – Рррррр!

– Хорошо, – согласилась та, подойдя к видеомагнитофону и вставив в него кассету «Джуманджи». Когда на экране наконец появился логотип «Тристар Пикчерз», Айрис отошла и прошептала Уиллу: