– Медведи сюда заглядывают – правда, очень редко. И койоты.

– Верно. Но все дело в том… мне показалось, я кого-то увидел.

– Выкладывай!

– У себя во дворе. Фигуру, человека… он просто там стоял.

Джед полузаговорщически подался вперед.

– Гм… А вот это уже тревожно.

– Поэтому я схватил пистолет и побежал за ним.

– Разумно. Я поступил бы точно так же – ну, если б не был конченым демократом. И не то чтобы у меня какие-то проблемы с принципом свободного владения оружием, дружище, вовсе нет! [27] Просто сомневаюсь в том, что смогу. Прицелиться. Нажать на спусковой крючок. От одной этой мысли у меня леденеет кровь. Я человек миролюбивый, воспитан квакером [28] , хотя уже давно отошел от веры.

Нейт вздохнул:

– Если честно, я не конченый демократ, но в восьми случаях из десяти голосую за демократов. И меньше всего на свете мне нужно оружие само по себе. Однако я обучен обращению с ним – служил в городе в органах.

– Ты имеешь в виду в полиции?

– Точно.

Улыбка Джеда стала еще шире. Он снова наполнил свой стакан виски и щедро плеснул Нейту.

– В таком случае позволь поблагодарить тебя за службу. «Синие жизни тоже важны» и все такое [29] .

– Спасибо, но все-таки выходит, у человека с улицы больше оснований бояться нас, чем у нас – бояться его. – Нейт поймал себя на том, что немного расслабился, стряхнул с себя ярмо стресса. Было в Джеде что-то приветливое, дружелюбное – словно он был губкой, которая впитывала все плохое, узнавая о тебе всю правду. – Насколько хорошо ты знал моего отца?

– Не очень хорошо. Мы «пересекались», как это бывает с соседями. Участки у нас обоих обширные, как тебе известно, так что особых причин для тесного общения не было, но Карл время от времени жаловался – у меня есть коптильня, и я копчу мясо, что ему не нравилось. Иногда включаю музыку и выношу колонки на улицу – нет, все чинно, никакого тяжелого рока или оглушительного рэпа, но это также выводило его из себя. – Подавшись вперед, Джед уставился на кончик собственного носа, словно собираясь поведать государственную тайну. – У меня такое ощущение, что Карл не был счастливым человеком.

– Сказать про него «несчастный» слишком мягко. Я бы употребил слово «жалкий». И добавил бы: «козел».

– И все же, еще раз прими мои соболезнования.

– Я не переживаю. Даже, наоборот, рад, что его больше нет.

Джед отвернулся в сторону – и его строгое, торжественное лицо расплылось в веселой ухмылке.

– Я отношусь совершенно так же к своему собственному отцу. Настоящий ублюдок. Злее разъяренной гремучей змеи. – Хмыкнув, он какое-то время сидел, уставившись в пустоту. – Давай поговорим о чем-нибудь хорошем. О ком-нибудь хорошем.

– Выпьем за это! – предложил Нейт.

Они снова чокнулись.

– Ты когда-нибудь… – начал было Нейт, однако слова умерли у него в горле.

– Что?

– Да глупость какая-то.

– Нет-нет, пожалуйста! Выкладывай.

– Ты здесь никого не видел? Я имею в виду людей? В лесу?

– Люди в лесу – о, конечно, конечно. Обычно в охотничий сезон. Как-то раз я наткнулся на одного чудика, шастающего по лесу. Шел снег, а он был в зимнем камуфляже – как герой «Полярной станции “Зебра”»! [30] И вооружен до зубов – у него была… как она называется? Ну, армейское ружье.

– Штурмовая винтовка. Наверное, «А-Эр-пятнадцать» или что-то похожее.

– Она самая; из таких обычно расстреливают людей в школах и супермаркетах. В общем, этот тип выходит из деревьев прямо на лужайку с таким видом, словно ему на все наплевать. Я выбежал на улицу и крикнул ему. Пистолета у меня не было, поэтому я прихватил кухонный нож и кастрюлю. Принялся, как чумовой, колотить ножом по кастрюле – я нахожу, что если тебя считают совсем спятившим, то относятся более осторожно, – а он поднял руки, оставив ружье на спине, и сказал, что понятия не имел, что это частная территория. Я у него спросил: и как же он в конце концов это понял? Что его навело на это открытие – почтовый ящик? Только что обновленная дорожка? Большой дом? Или я, размахивающий ножом и кастрюлей? Он виновато пробормотал, что… заблудился и выстрелил в оленя, но только зацепил, и ему показалось, что олень пробежал через мой двор – только он не знал, что это мой двор. – Джед тихо фыркнул. – Но это не тот, кого ты имел в виду.

– А, ну да. Не совсем – хотя я сейчас работаю в Управлении охоты и рыболовства, так что, если что-либо подобное повторится, звякни мне. – Нейт вздохнул. – Я просто… тот, кого я видел, был высокий, долговязый, с бородой. У него был вид… даже не знаю. Бездомного? Может, больного. А может, просто глаза сыграли со мною шутку. Может, я спятил.

– Может, приятель. Может. Но… – Джед помахал пальцем, не с укором, а в духе «послушай-ка сюда». – Времена нынче странные, и мы живем в любопытных местах. Вроде бы еще за городом, но достаточно близко к магистрали, чтобы сюда долетала всякая дрянь. А снаружи сейчас эпидемия опиатов, плюс на запад наступают метамфетамины, из Куцтауна [31] на Пенсильтукки [32] . Сплошным потоком прет паноптикум. И… – Он понизил голос. – Рядом Рэмбл-Рокс.

Нейт почувствовал на затылке непрошеный холодок.

– Рэмбл-Рокс?

– Ну да, парк.

– А он-то тут при чем?

– Ну, – Джед снова откинулся назад, словно переходя в режим разглагольствований. – Даже если не брать историю самих валунов, ты, разумеется, слышал рассказы, связанные с тоннелем.

– Слышал.

– И неважно, веришь или не веришь в них ты сам, – есть те, кто в них верит. Те, кто поклоняется дьяволу, и им подобные.

– Я считаю, что жупел сатанизма остался в моем детстве. – Когда Нейт был маленьким, сатанистов винили во всем, от похищений до сексуального насилия. Люди отправлялись за решетку только за то, что поклонялись сатане, без каких-либо улик, и частенько впоследствии их оправдывали – спустя много лет. Не было ни одного доказанного случая, но истерия долго не затихала.