На дорожке никого не было. Однако от этого стало еще беспокойнее. Он сказал себе, что ведет себя глупо, что этак недолго и до комнаты с мягкими стенами. Ругая себя, он ускорил шаги, так что недалеко от входа в парк он уже почти бежал. Он быстро оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, не преследуют ли его; почему-то он был почти уверен, что сейчас из-за кустов вылетит яйцевидное кресло Хокинга.

Вот так, озираясь, он и попытался выйти из парка, но врезался в человека, шедшего навстречу. Бедолага, не ожидавший столкновения, отлетел и растянулся на полу, а Спенс стоял, ошеломленный ударом.

— Ох, извините! — выпалил он наконец.

Человек, одетый в бело-зеленый комбинезон кадета, махнул рукой, пытаясь встать. Спенс сунулся вперед и помог ему подняться. Только теперь он заметил на лице встречного растерянное выражение. Человек смотрел на него с некоторым испугом.

— Я доктор Рестон. Биопсихолог. Вы не ушиблись?

— Нет, сэр. Я просто вас не заметил. Это моя вина.

— Правда, извините. Я думал… — он повернулся и снова посмотрел через плечо. — Мне показалось, что за мной следят.

Человек машинально поглядел через плечо Спенса в парк.

— Не вижу никого, — сказал кадет.

Спенс еще раз оглянулся. На дорожке никого не было. Зелень по сторонам стояла сплошной стеной, в траве тут и там выглядывали белые и желтые цветочки.

— Я Курт, — представился незнакомец. — Биопсихолог, первый курс. Я думал, что знаю большинство преподавателей на моем факультете.

— Я не преподаю. Я исследователь.

— О, вот как, — рассеянно произнес Курт. — Что ж, рад познакомиться с вами, доктор Рестон. Увидимся.

Здесь, на космической станции, курсанты всегда говорили: «Увидимся». Спенс не уловил в его голосе иронии.

Насколько мог видеть Спенс, его окружал все тот же горизонт с пологими холмами. Те же холмы, что и в предыдущих снах. Вдалеке среди холмов брели тяжело нагруженные люди. Приблизившись, он узнал крестьян в лохмотьях, собиравших тощими руками камни и складывавших их в грубые плетеные корзины. Спенс часто бывал в этом сне, все тут было до боли знакомо.

Он смотрел, как одни босые крестьяне взваливали тяжелые корзины на плечи и гуськом брели по дороге. Другие выкорчевывали из земли белые, как грибы, камни, издали напоминавшие большие круглые хлеба. Он знал, что помочь не сможет, как бы ни пытался. Они его не видели.

Спенс сел, размышляя о своей бесполезности. Потянуло сырой землей. Крестьяне ушли. Земля под ним задрожала и произвела на свет очередной белый камень. Он огляделся. Из земли вылезали все новые камни, напоминавшие игрушечные вулканчики.

Стоило ему встать, и он опять оказался на высоком речном берегу. Темная, мутная вода неслась мимо, закручиваясь водоворотами. Последний крестьянин опорожнил свою корзину в воду, и Спенс услышал, как кто-то зовет его по имени. Он обернулся и увидел дюжину огромных черных птиц, реявших в воздухе. Он последовал за ними и вскоре оказался на огромной равнине, уходящей в бесконечность. Прямо перед ним возвышался древний полуразрушенный дворец.

Как только он оторвал ногу от земли, намереваясь шагнуть, пейзаж поплыл и вот он уже стоит во дворе сооружения, перед мощной деревянной дверью. Он толкнул ее, дверь открылась, и он вошел внутрь дворца. Пустой мраморный коридор с редкими ступенями спиралью уходил вниз. Спенс спускался все глубже и наконец оказался перед входом в маленькую тускло освещенную комнату.

Спенс протер глаза и шагнул вперед. Свет в комнате, казалось, исходил из одного источника — огромного яйца, плавающего посредине комнаты. На глазах у Спенса яйцо, слегка покачиваясь, начало подниматься в воздух, медленно поворачиваясь при этом. Теперь он видел то, чего так боялся: яйцо оказалось спинкой кресла Хокинга. Только кресло висело в воздухе вверх ногами. А в кресле, как и ожидалось, безмятежно сидел Хокинг. Он жутковато улыбался. Кресло подлетело ближе, и Хокинг неожиданно скорчил злобную гримасу, превратившись в ухмыляющуюся мертвую голову.

Спенс повернулся и побежал; голова-яйцо-кресло-смерть преследовала его. Он бросился к двери в конце коридора и, ворвавшись внутрь, обнаружил, что попал в чернильно-черную ночь, усеянную тысячей звезд. Над его плечом поднималась Земля, безмятежный голубой шар, а он, шатаясь, брел по скалистой незнакомой местности…

Экспозиция сменилась. Теперь Спенс наблюдал за шаттлом, отходящим от огромного изгибающегося борта космической станции. Сам он стоял на небольшой смотровой площадке, глядя вслед шаттлу. Люди возвращались на Землю, наверное, в отпуск. Он очень хотел отправиться с ними.