– Можете списать это на скуку богатого бездельника, если хотите, – сказал он, рассмеявшись.

Языком островов был английский, превратившийся в особый бермудский диалект, но Брайан сказал, что встречал потомков португальцев, которые по-прежнему пользовались своим родным языком. Большинство из них были фермерами, не вели дел в городах, так что наличие языкового барьера их не тревожило.

Яхта подошла к Гамильтону. В порту кипела жизнь: туда для торговли заходили крупные корабли со всего света. Джейд печально посмотрела на один, напомнивший ей «Париж», и подумала о Колтрейнах. Получили ли они известие о трагедии?

Как перенес удар Тревис? И как себя чувствует бедная Дани?

Да благословит ее Бог! Скоро должен родиться ребенок, и Джейд остается только молить Бога о том, чтобы ему не потребовались новые родители.

Брайан показал ей Дом заседаний с высокой башней и курантами, в котором происходили заседания Верховного суда и Палаты ассамблей. Они остановились, чтобы понаблюдать за строительством гигантского готического кафедрального собора в честь Пресвятой Троицы: его воздвигали из камня, привезенного из пяти стран мира. Освящение должно было состояться через год.

Брайан нанял небольшой экипаж с глубоким кожаным сиденьем и высокими козлами, на которых расположился кучер. Они проехали по узеньким улицам, вымощенным булыжниками, до самого Испанского мыса, где Брайан, озорно блеснув глазами, показал ей деревянный стул, установленный на крыше беседки.

– Вот куда я вас отправлю, прекрасная леди, если когда-нибудь поймаю на сплетнях. Это место называется «стул для окунания». В начале семнадцатого века к нему привязывали слишком рьяных сплетниц и окунали их в море, а все смотрели и смеялись.

Джейд фыркнула с притворным возмущением и язвительно заметила:

– Всем известно, что мужчины гораздо большие сплетники, чем женщины.

И тут она вдруг с радостью осознала, что к ней вернулась способность шутить, а это значит, что она справилась со своим горем. Она мысленно признала, что ей полезно снова увидеть мир, оказаться среди людей, чем-то заняться… Ее родные ужаснулись бы, если бы узнали, что она нарушила положенный приличиями год траура, во время которого требовалось носить только черное и не появляться на людях. Однако Джейд не чувствовала себя виноватой. Она следовала собственным убеждениям, а не общепризнанным положениям.

На Испанской скале Джейд с Брайаном прочли надпись, датированную 1543 годом, которая доказывала, что испанцы действительно высаживались на Бермудах прежде, чем эти острова открыл сэр Джордж Сомерс.

Ближе к полудню они добрались до небольшого городка Сент-Джорджес с необычными названиями узких улочек и переулков: переулок Пуховиков, переулок Нитки с иголкой, переулок Лодыжки, аллея Нижних юбок, аллея Старой девы, аллея Пистолета… Вдоль них стояли аккуратные домики, выкрашенные в пастельные тона.

– А вот мой самый любимый ресторан на Бермудах, – объявил Брайан, приказывая кучеру свернуть в аллею Пистолета.

Они остановились перед небольшим каменным домом, который с виду ничуть не походил на место, где можно поесть.

Испытывая любопытство, Джейд послушно пошла за Брайаном по узкой дорожке, обсаженной пионами и маргаритками. Они оказались перед резной чугунной калиткой, за которой был виден уютный садик со столами под зонтиками, расставленными среди цветов. Брайан заказал вино и креветочный салат. Джейд признала, что место оказалось удивительно приятным, а еда просто превосходной.

Прежде чем вернуться на свой остров, Брайан повел Джейд в парк Сомерса, где находилось странное таинственное кладбище под густой сенью деревьев. Джейд нахмурилась: у нее не было желания оказаться в таком месте, но Брайан настаивал, озорно поблескивая глазами.

– Пойдемте! Мне надо кое-что вам показать. – Он подвел ее к небольшой табличке, на которой было написано, что в этом месте похоронено сердце сэра Джорджа Сомерса. – Его сердце закопали здесь, а тело увезли обратно в Англию, положив в бочку с ромом. Наверное, я хотел бы того же: чтобы мое сердце похоронили на моем острове, а тело увезли в Нью-Йорк и положили рядом с остальными родными.

Джейд содрогнулась, но согласилась, что идея действительно необычная, хоть и довольно мрачная.

– Нам всем придется умереть, – тихо сказал он, бережно обнимая ее за плечи. – Может быть, если бы мы чаще думали и говорили об этом, то смерть не казалась бы нам такой ужасной, а стала бы естественной частью жизни.

Джейд готова была признать, что это так, но у нее не было сейчас настроения предаваться таким рассуждениям.

– Я устала. Может быть, мы вернемся домой? – с надеждой спросила она.