– Никакой информации пока нет.

– А кто погиб уже известно?

– Только отрывочные слухи… но фамилии называют – закачаешься! Варбурги, Шиффы, Рокфеллеры, Коэны, Барухи, Зелигманы, Голдманы… [6]

– Одни евреи что ли? – удивился я. Пыря зло усмехнулся.

– В основном – да, но и других много, – он поднял взгляд на стену, на которой у меня были вывешены фотографии со «знаменитостями», – из тех, кто у тебя здесь имеется, по сообщениям человек двадцать тоже того, – он кивнул подбородком, – Эрик Холдер, Морган Фримен, а так же бывший президент Клинтон… Кстати, кроме него сообщают о смерти Буша-старшего. А вообще у Бушей из семьи погибло или пострадало трое. Так что президент США сейчас точно в трауре… И они такие не одни.

Я быстро пробежался глазами по стене.

– Сорос?

Пыря кивнул.

– Тоже пострадал, но насколько – неясно. Судя по той информации, которую мне сообщили – там две трети из выживших в коме и непонятно выживут или нет.

Я потёр руками лицо и прошёлся по кабинету.

– Как это случилось?

– Пока мало что известно. Вроде как самолёт пролетел и чем-то опрыскал «Рощу». Полицейские экипажи слышали звук мотора, но не над самой рощей, а чуть в стороне. А потом до них дошло облако и им пришлось рвануть оттуда чтобы не сдохнуть. Плюс пострадали первые экипажи санитарных машин, которых вызвал, похоже, кто-то из «Рощи». Так что оказывать реально помощь и эвакуировать людей смогли начать только где-то через час. Когда прибыли подразделения химической защиты с ближайшей военной базы в защитной экипировке. Поэтому гости «Рощи», успели наглотаться по полной.

– …лять! – выругался я. Как всё не вовремя… У меня вовсю шла операция на рынках США, которая должна была принести мне несколько миллиардов долларов. Ничего необычного – занимаешь у брокеров акции и продаёшь их, пока они стоят дорого, а потом, после их обрушения – покупаешь по цене бумаги и возвращаешь занятое. Очень просто… если ты знаешь когда они обрушаться. Я – знал. Две тысячи седьмой. Американский ипотечный кризис и последующий крах банка «Lehman Brothers». И мне совершенно не нужны были никакие потрясения, способные изменить ситуацию… Я ещё раз прошёлся по кабинету. Чёрт! А это-то как у меня получилось устроить?! Почему я так уверен, что именно «у меня»? Ну так ведь в моей прошлой жизни ничего подобного не случалось. А здесь – случилось. Так что, несмотря на то, что я, вроде как, ничего подобного не то что не делал, но даже и не планировал… да что там говорить – и мыслей в эту сторону не было, на самом деле что-то из моих действий запустило процесс, приведший вот к такому результату. Я снова выругался. Да, блин, мне теперь что – дышать через раз?! Если уж даже какие-то абсолютно неосознанные действия приводят к подобным результатам…

– Ладно, расскажи всё, что знаешь! – резко бросил я, возвращаясь к столу и поднимая кресло, а потом падая в него. Пыря кивнул, но тут у него зазвонил телефон. Он выудил его из кармана мазнул взглядом по экрану и бросил вопросительный взгляд в мою сторону, мимикой показав, что звонок важный. Я разрешающе кивнул.

– Слушаю… Какой канал, говоришь? Аль-Джазира? Спасибо…

Я тут же сграбастал пульт, лежавший у меня на столе, включил «плазму», закреплённую на дальней стене кабинета, и несколькими кликами переключился на спутник, а затем на указанный канал. На экране возник знакомый вид «Бохемиан-авеню», только сейчас она была заставлена десятками машин скорой помощи и полицейскими. Так что от мигающих проблесковых маячков буквально рябило в глазах… В этот момент дверь моего кабинета с грохотом распахнулась, и внутрь, с абсолютно круглыми глазами, ворвалась Алёнка.

– Ром, ты слышал… – возбуждённо начала она, но я вскинул руку, останавливая её и повёл подбородком в сторону экрана телевизора. Моя любимая тут же замолчала и прилипла взглядом к экрану, а затем рефлекторно, бочком, дошла до моего стола и устроилась у меня на коленях. Для чего я, опять же рефлекторно, откатился на кресле от стола. Действительно рефлекторно. Ну так мы с ней привыкли. Если в жизни случалась какая-то херь, она всегда приходила ко мне, прыгала на колени, а я обнимал её и прижимал к себе. И в таком виде мы всё и обсуждали. Так что и я, и она, сделали это даже не задумываясь…

Между тем на экране картинка с «Бохемиан-авеню» отъехала вбок, и на краю экрана возникли ещё две. На первой из них какой-то всклокоченный еврей… ну реально еврей, со всеми внешними признаками – выдающийся шнобель, курчавая шевелюра и так далее, вещал что-то захлёбываясь от негодования, а на второй весьма благообразный араб изо всех сил изображал крайнее внимание своему собеседнику.

– Блин, это на арабском! – скривился я и защёлкал пультом. – Вот, английская версия!

– …чудовищное преступление! – нервно закончил фразу еврей. – Я твёрдо уверен, что всё международное сообщество предпримет все усилия для того, чтобы виновные в нём… – тут араб дёрнулся и повёл глазами куда-то в сторону. А затем взмахнул рукой, прерывая собеседника:

– Прошу прощения, но у нас срочное включение! – картинка с «Бохемиан-авеню» тут же исчезла, и на экране теперь, вместо стада санитарных и полицейский машин, демонстрировали какую-то асфальтированную площадку, в углу которой нервно жалась группка людей в официальных костюмах и полицейской форме. Похоже, полицейские и ФБРвские чины собирались дать очередной брифинг… Тут дверь моего кабинета снова с грохотом распахнулась, и внутрь ввалилось ещё человек десять, среди которых я разглядел отца, маму, тестя и Зёму.

– Так, тихо все! – рявкнул я и сосредоточился на экране…

К концу дня хронология трагедии была установлена. А также найден виновник происшествия. Им оказался некто Абу-Али-ибн-Джихад. Хотя всем было понятно, что имя искусственное… По словам соседей он не производил впечатление последователя Бин Ладена или члена «Аль Каиды» – обычный фермер, пять лет назад купивший ранчо в сорока километрах от Сан-Франциско. Не все даже знали, что он мусульманин, хотя те, кто знали его достаточно близко, наоборот, утверждали, что он веровал истово.