– Иногда я думаю, что даже его дружба с... Элдором была частью дьявольской игры. Но Элдор умел подчинять себе Алвира и заставлять его работать на себя. У меня возникает ассоциация с богатырем, мчащимся на полудиком коне, - она вздохнула и белой, изящной ладошкой прикрыла глаза.
– Возможно, Элдор догадывался об этом и именно поэтому старался сохранить со мной дистанцию, Джил. Но как только я начинаю вспоминать все происшедшее тогда, меня сразу же охватывают сомнения... В конце концов, Руди - единственный человек, кто принимает меня такой, какая я есть. И любит меня бескорыстно. Просто потому, что я - это я.

Джил понимающе обняла ее за плечи:

– Так всегда бывает, когда власть обрушивается на тебя, - сказала она мягко.
– Все мы такие, какие мы есть на самом деле. И Бог наставляет нас и помогает нам во всем.

Неожиданно Альда рассмеялась. В ее глазах засверкали слезы:

– Тогда почему я должна терпеть тернии власти, ничего не получая взамен?
– Она приподняла лампу, осветившую ее задумчивое лицо.
– Теперь ты понимаешь, почему Алвир ничего не должен пока знать?

По коридору Альда и Джил направились к выходу... Они опять возвращались в мешанину огней и голосов Святилища.

У ворот толпились какие-то люди, слышался женский плач. У стены, в окружении стражников рыдала рыжеволосая женщина, которую они встретили у бараков. Факел освещал ее толстую рыжую косу вокруг головы.

Заговорил Янус:

– Черт тебя дери, нам что, делать больше нечего, как только следить за всякими придурками еще и по ночам? Подумала бы, Тьма и без нашей помощи справляется с ними.

– Все из-за еды, - просто сказал Гнифт, блеснув своими прозрачными глазами эльфа в направлении ворот.
– После прихода войск из Алкетча все станет гораздо проще.

Один из младших чинов Алвира горячо запротестовал:

– Действительно. О чем только думает Император? Мы что, должны еще и армию кормить?

Мелантрис насмешливо поддразнила его:

– А ты пошпионил бы за ним, тогда и узнал бы его мысли.

– В чем дело?
– спросила Альда.

В желтом отблеске пламени показалось зареванное лицо рыжеволосой женщины:

– О, Господи! Помоги мне, Господи! Я этого никогда не забуду!

– Все дело в ее муже Снелгрине, - объяснил Янус.
– Он спрятался за Убежищем и, когда ворота закрылись, пытался своровать еду и спрятать ее в лесу.

– Мне и в голову не приходило, что он способен отважиться на такое, простонала женщина.

– Вероятно, он тоже не собирался вытворить такое, - мягко проговорила Мелантрис.

Теперь Джил вспомнила эту пару: женщину звали Лолли. Они первыми подали пример женитьбы обитателя Убежища на скиталице из Пенамбры. Прошло не более трех недель с тех пор, как Майо совершил церемонию бракосочетания.

Лолли опять заговорила низким, грудным голосом. Она напоминала раненое животное:

– Он не хотел ничего плохого, - простонала она. Я пыталась его остановить, но он только ответил, что сейчас полнолуние, небо чистое, и ничего плохого не случится. Я умоляла, чтобы он передумал!..

Альда наклонилась к ней. Пытаясь успокоить Лолли, она нежно обняла ее за плечи. Но Лолли, казалось, не заметила этого.

Тихо повернувшись на каблуках, Джил медленно пошла прочь. Тут ни она, ни кто-нибудь другой ничем не могли помочь несчастной. В душе она была согласна с Мелантрис: если человек глуп, то это надолго. Похоже, Снелгрину наплевать на свою жену. Было довольно пустынно, так как до наступления глубокой ночи оставалось всего несколько часов. Дежурство Джил начиналось завтра в восемь утра. Спать ей не хотелось.

Уже в постели, мучаясь бессонницей, Джил подумала, что люди совершают много глупостей от страха или от любви. Поэтому им нельзя позволять поступать по-своему. На этот счет у нее имелся свой печальный опыт. Нельзя позволять им своевольничать просто потому, что дураки еще больше дуреют от вседозволенности. Ее собственному израненному сердцу были понятны любовь, переживания и страх за любимого.

К своим узким койкам тихо прошли Янус и Гнифт. Откуда-то из Убежища донеслись вопли Лолли. Хотя это могло быть плодом ее воображения, а то и просто какие-то другие звуки. Ей ужасно захотелось узнать, а что же будет со Снелгрином утром, когда откроются ворота?

Ей вспомнился всадник, скачущий по речным долинам, - Ледяной Сокол такой юный и такой отчужденный. Потом припомнились уходящие Ингольд и Руди, злополучный король Драго Третий... Все они навсегда ушли в старинную цитадель чародеев - Мэйджн Джайен Ко.

В засыпающем мозгу ее мысль вдруг споткнулась об этимологию слов "Джайен Ко" - "Джэнгье".

Глаза ее широко открылись в темноте. Так что же осязал Бектис? "...в Пенамбре и в самом Дже, на том самом месте, где теперь Дворец". Она почувствовала, как кровь стынет в жилах.