Стволы сосен пахли смолой, под ногами лежали сухие иголки. Присев, я раздвинула высокую траву.

– Вот это нам и нужно, – я сорвала несколько листов.

Листья дикой земляники, васильки. Зайдя в лес, я нашла малину. Прогретая солнцем опушка оказалась уютной, и, что я с удовольствием отметила, богатой на травы. Набрав немного для вечернего чая, я вышла к замку с другой стороны. На вскопанных грядках нашлись мята и поспевающие овощи.

– Надо же, – сказала я сама себе, выдернув пару морковок. – Да ты…

Стук позади заставил меня инстинктивно подняться. И тут же передо мной мелькнули копыта, чёрный, стоящий на дыбах конь… Раздалось громкое ржание…

Вскрикнув, я закрыла лицо рукой. Свалилась прямо на грядку, рука угодила в корзинку.

– Спокойно, Амур, – раздался голос Амина.

Конь опять заржал, фыркнул. Сердце бешено колотилось, а я смотрела на нависающую надо мной морду с огромными зубами и управляющего ею всадника.

Всадника смерти на чёрном коне.

– И что ты тут делаешь? – спросил он, развернув коня боком.

– Я… – я поднялась. Ушибленная нога заболела сильнее. – Ты же… – голос прозвучал сипло, и я кашлянула. – Ты же пьёшь чай с травами по вечерам. Нарвала мяты…

Он прищурился.

– Ты же не собираешься меня отравить? – пренебрежительно изогнул губы.

– С радостью бы, но я не ведьма и даже не знахарка.

Конь махнул хвостом, Амин хмыкнул и пустил его шагом вокруг меня.

– Ему нравится морковка, – сказал он, показав на корзинку. Всё ещё напуганная, я не сразу сообразила, о чём он. Только, когда морда сунулась в болтающуюся у меня на локте корзинку, я поняла, в чём дело. – Морковка, – повторил Амин.

Я неуверенно обтёрла одну от грязи и протянула коню. Тот хрумкнул, ткнулся мне в руку. Я вдруг поймала мрачный взгляд Амина.

– Что не так?

– Амур не любит чужих, – резко ответил он и дёрнул поводья. – Пошёл! – крикнул Амин, отпустив коня. – Но!

Я осталась стоять с грязными руками и колотящимся сердцем. Только спустя минуту смогла отогнать страх.

Не ведьма и не знахарка. Но кое-что я всё-таки знала. Взяв выпавшую из корзинки мяту, я растёрла между пальцев листочек и понюхала. Да, кое-что. Например, как приготовить самый вкусный чай.

Глава 4

Амин

Амур резко остановился. Не дёрнул бы я за поводья, влетел бы в реку. Сквозь чистую воду виднелось усеянное крупными камнями дно. Ледяная вода неслась бурным потоком.

Конь фыркнул. Бока его тяжело вздымались после долгой скачки. Дав ему пройтись шагом, чтобы успокоиться, я спешился. Холодная вода отрезвила.

– Чёртова тварь, – процедил я, до конца не понимая, что именно так разъярило меня.

До этого дня Амур не подпускал к себе никого, кроме меня. Конюху и тому пришлось постараться, чтобы наладить с ним контакт. Хотя…

– Вспомнил её? – обратился я к коню. Тот повёл ушами, вскинул голову и заржал. Переступил с ноги на ногу. – Зря ты это, – я похлопал его по шее.

Солнце жгло спину, шкура Амура тоже была горячей. Подойдя к воде, он принялся жадно пить. Возле меня, на нагретый камень, опустилась большая бабочка. Её шоколадные, с ободком цвета слоновой кости крылья раскрылись. Глупое примитивное создание.

Солнце припекало всё сильнее, и я, сняв рубашку, бросил её рядом. Бабочка сразу перепорхнула на неё.

– Ты бесстрашная, как посмотрю.

В ответ она кокетливо расправила крылья. Раздевшись донага, я вошёл в воду. Хорошо, чёрт подери! Река была быстрая и опасная. Но я давно перешёл с ней на «ты». Вечером мне нужно было появиться в местном театре. Его руководитель решил, что, раз я время от времени подкидываю денег, нужно оказать мне почести. Взять ли с собой жёнушку?

Найдя место потише, я окунулся. Вышел на берег и сел на траву. Дурная бабочка перепорхнула на ближайший камень. Цвет её крыльев напомнил мне платье Лейлы, которое я подарил ей когда-то для выхода в местный свет. Театр… Н-да, это тоже был театр.

– Пора домой, – поднявшись, обратился я к коню. – У нас с тобой есть дело. Вернее, у меня. А ты… Скотина ты, Амур. Повёлся на большие глаза. Дурак.

Сабина

– Смотри, пап, кажется, я ему понравилась.

– Ещё бы ты ему не понравилась, – отец дал сестре яблоко.

Конь потянулся к угощению, и сестра довольно улыбнулась. Что ответил отец, я не знала. Перед глазами была только ладонь с обручальным кольцом. Тонкие пальцы, выдающие в сестре пианистку, и умные глаза коня.