Дверь за «бродячими артистами» захлопнулась. Они внезапно в моей жизни появились, и также неожиданно быстро исчезли. Мы с Нюркой снова остались одни. Но ненадолго. Только мы расположились на кухне, чтоб обсудить любопытное событие, и то, что завтра ещё предстоит увидеть (телевизионщики пообещали показать меня в утренних новостях), как наш покой был опять нарушен.

В дверь позвонили. От неожиданности мы с Нюркой так на табуретках и подскочили, как два премиленьких резиновых мячика. Ну, так ещё бы не подскочить! На дворе — ночь, и мы никого в гости не ждём.

Ни рассыльный, ни артисты по второму кругу нас навещать бы явно не стали. По-моему, от общения с нами они маленько устали. Впрочем, как и мы от них: нашумели незваные гости за милую душу! Теперь бы в себя прийти. А тут опять кто-то явился по наши безгрешные души. На сей раз, как пить дать, бандиты! Нормальный человек разве будет ходить среди ночи по городу?

Я решила подстраховаться и взяла в руки молоток. Моя верная подруга вооружилась скалкой. Ну, теперь попробуй-ка, бандюган, с нами справиться! На глазок время тратить не стали. Да с таким вооружением, как у нас, мы кого хочешь испугаем! Памятуя о Принципе неожиданности, я резко распахнула входную дверь, а чтобы преступник не усомнился в серьёзности наших намерений, пнула её ногой. Нюрка подняла скалку над головой, а то за моей широкой спиной мою мелковатую подружку было не очень хорошо видно.

На лестничной площадке стоял… Виктор. На его лице была написана такая растерянность, что мы с Нюркой чуть было не подавились от смеха. Виктор осторожно обогнул нас и зашёл в квартиру. Наверное, понял, что от безостановочно хохочущих идиоток приглашения войти нескоро дождёшься.

Всё ещё продолжая смеяться, я показала Виктору рукой в сторону кухни. Пусть проходит! Всё же: званый — незваный, а гость. Надо напоить его чаем, да узнать, зачем пришёл.

Но Виктор присаживаться к столу не стал. Глядя мне прямо в глаза, он включил музыку на своём телефоне. И я услышала знакомую мне с детства песню Вячеслава Добрынина. Надо сказать, что благодаря матушке, я неплохо знаю песни советских лет. Ведь моя мамочка до сих пор в некотором роде живёт в том времени.

И вот сейчас зазвучала одна из тех песен, которые постоянно сопровождали меня в детстве.

Хочешь, я в глаза, взгляну в твои глаза?

И слова припомню все, и снова повторю:

Кто тебе сказал? Ну, кто тебе сказал?

Кто придумал, что тебя я не люблю?

Эта песня мне когда-то ужасно нравилась. И сама по себе, и тем, что она ассоциировалась у меня с первой любовью — Серёжкой Васильевым. Ведь я, когда влюбилась в четвёртом классе в своего одноклассника (и так сильно, что до сих пор страшно вспомнить!), включала плеер с этой песней, как только за мамой закрывалась дверь. И в ванной её напевала, и по дороге в школу, и на обратном пути домой.

Ах, до чего же трогательная история! Боюсь, я сейчас не выдержу и расплачусь.

Однако моя быстрая, как на слова, так и поступки, подруга плакать мне не позволила. Нюрка нашла в моём телефоне и включила запись песни в исполнении Ирины Муравьёвой, и сделала звук погромче.

Если я в твоей судьбе ничего уже не значу,

Я забуду о тебе. Я смогу, я не заплачу.

Эту боль перетерпя, я дышать не перестану.

Всё равно счастливой стану.

Всё равно счастливой стану,

Даже если без тебя!

Виктор нахмурился, но не растерялся. Он включил на своём телефоне запись песни, которую я также не раз слушала в мои счастливые детские годы. А звук Виктор сделал ещё громче, чем у Нюрки. Теперь мы могли оценить вокальные данные некогда очень популярного эстонского певца Яака Йоалы:

Я рисую, я тебя рисую

Я тебя рисую, сидя у окна.

Я тоскую, по тебе тоскую,

Если бы ты это только знать могла.

Под эту песню я тоже, помнится, очень тосковала. По своей второй любви — Юрию Петровичу Филимонову. Уж так тосковала, что от тоски и печали даже решилась уехать в деревню. Правда, вернулась оттуда быстро, но на то уже были другие причины.

А вот от обманутой любви я лечилась не один год. Слава Богу, хоть выздоровела. Другие, бывает, что и руки на себя накладывают. Я ещё дёшево отделалась. Пострадала несколько лет, да и сама не заметила, как рана затянулась. Конечно, сейчас сердечко чуть ёкнуло, но песня закончится и, знаю, это пройдёт.

Да ещё бы не прошло! Вошедшая в азарт Нюрка в долгу не осталась. Нашим ответом Виктору стала песня Глории Гейнор. Правда, прозвучал её русский вариант. Если не ошибаюсь, пела группа «Здравствуй, песня».

И я не та, давно не та –

Девчонка глупая, которой

Ты тогда сказал: «Прощай!».

И под прошлым у меня

Подведена давно черта.

Ты так и знай. Ты так и знай!

Хладнокровие изменило Виктору. Он побледнел (Сейчас, на его фоне, мы с Нюркой — красные, как раки, запросто могли бы участвовать в конкурсе: «Пародия на вождя краснокожих»). А руки Вити чуть дрожали, когда он торопливо искал в телефоне следующую песню. На сей раз нам предстояло услышать актёра Валерия Золотухина: