— Я закончил его, — говорит он, его выражение лица, естественно, не читается.

Это вполне может быть ложью, но я бы не хотела разжигать этот спор.

Включается другой душ, и я слышу, как вода плещется о кафель. Скотт решил сделать эту ситуацию еще более неловкой. Я собираюсь оглянуться и бросить на него один из своих фирменных смертельных взглядов. Но Коннор кладет руку на мое голое бедро и сохраняет мою позицию перед ним. Он стоит между мной и Скоттом, стена высотой в грудь также создает барьер между нами и продюсером. Я убираю мокрую прядь волос с губ. Несмотря на то, что меня защищает мускулистый мужчина ростом метр девяносто четыре, моя ярость вырывается наружу.

— Было бы мило с твоей стороны, если бы ты подождал ещё десять минут, Скотт. Если у меня сейчас пойдет холодная вода, я...

— Что? Что ты сделаешь? — Скотт говорит с весельем, скорее всего, ухмыляясь. — Нападешь на меня своими ногтями? Когтями? Пожалуйста, вперед. И не забудь про полотенце, когда будешь залезать ко мне в душ.

Ах... блядь. Я вдруг понимаю, что уделять внимание Скотту — это равносильно тому, чтобы ударить Коннора лицом в грязь.

Мой парень может быть более зрелым человеком в большинстве ситуаций. Я, как правило, выбираю иной путь.

Коннор выдает своё раздражение. Его челюсть сжата, а глаза горячо смотрят на меня. В тот момент, когда я думаю, не собирается ли он наказать меня, как он однажды сказал, что сделает, он тянется к своему шампуню и действительно моет волосы.

Разочарование накрывает меня. Разве это плохо, что я хотела, чтобы он как-то наказал меня? Наверное, тогда мне стоит вернуться к своей рутине... Я прикусываю губы, стараясь не отвлекаться, пока беру бритву. Но он гораздо больше, чем всё, что я вставляла в себя, и он только полутвердый.

— Так какая у тебя должность в Cobalt Inc.? — спрашивает Скотт у Коннора.

— Временный генеральный директор, — вежливо отвечает он.

Думаю, Скотт просто пытается спровоцировать Коннора.

— Так это временно?

— Пока что, непродолжительно, кратковременно, — перечисляет Коннор обыденным тоном. — Могу дать больше синонимов для этого слова, если они тебе нужны.

Скотт фыркает, но ему нечего ответить моему парню.

Я концентрируюсь на душе. Мне ещё нужно побрить ногу. А это значит нагнуться перед Коннором. Он продолжает прятать меня от Скотта, поэтому у меня нет отчетливого вида на него, к счастью. Я не хочу, чтобы Скотт видел мою задницу. Он может смотреть на задницу Коннора весь день, ведь это же его лучшая черта.

Может, мне пропустить бритьё.

Я вздрагиваю.

К черту это. Я зашла так далеко. Я голая в душе с голым мужчиной. Я могу немного наклониться. Я наношу мыло на ногу, а потом наклоняюсь, чтобы закончить бритье. Моя попа трется о его член, и я собираюсь встать и податься вперед, подальше от него, но Коннор кладет руку мне на спину, заставляя меня остаться в согнутом положение.

Другая его ладонь ласкает мягкую плоть моей задницы. А потом он сильно сжимает её, и я читаю предупреждение в его хватке: не позволяй Скотту забрать то, что принадлежит мне.

Я вздрагиваю, и не могу не улыбнуться, мне нравится, что ему не все равно. Он чередует сильную и мягкую хватку, потирая и сжимая, приближаясь к точке между моих ног. Но еще не входит. Мои руки дрожат, когда я пытаюсь побриться, особенно когда он массирует мне попу, а потом шлепает по ней. Ааах... да чтоб меня...

Почему это так приятно?

Он убирает руку с моей спины, давая мне возможность встать, но его пальцы опасно погружаются к линии между ягодицами.

Он опускает их ниже. И я вскрикиваю, звук, который никогда раньше не срывался с моих губ. Я только что была поражена до глубины души. Святое... Я задеваю себя бритвой на коленке до крови, и встаю прямо, отчего руки Коннора спадают с меня.

Скотт смеется. Он, блядь, смеется, что только усиливает во мне чувство вины и шока. Я только что отвергла Коннора прямо на глазах у Скотта: разве не так это выглядит? Я медленно поворачиваюсь и встречаю благодушное, спокойное и, главное, нечитаемое выражение лица Коннора. Я направляю столько извинений в свой взгляд. Использую мышцы лица, которые были неподвижны последние двадцать три года.

Хихиканье Скотта до сих пор бьет по моим барабанным перепонкам. В спешке я пытаюсь повернуться к продюсеру и обматерить его, чтобы в неуместной форме объяснить, что дело не в Конноре. Если бы любой другой мужчина попытался сделать это со мной, он получил бы такую же реакцию.

Но Коннор берет меня за подбородок и заставляет посмотреть на него. Наши глаза соединяются на другом уровне. Мир становится микроскопическим.

Никакого Скотта.

Никакого душа.

Никакого шума воды или наготы.