– Старайся помалкивать или говорить тихо, – ответил Хогас совершенно нейтрально. – Местные не очень любят, когда твои сородичи разговаривают.

«Геноцид! Просто крайней степени геноцид!», – мысленно возмутился я.

Снаружи стены гигантской бетонной коробки пестрели объемными и голографическими рекламными афишами. Несколько экранов показывали музыкальные ролики и лучшие моменты спортивных событий, а самый большой, над входом, транслировал очередные пропагандистские лозунги. «Вперед, в светлое будущее! Стабильность, трудолюбие, преданность!» – говорил один из политиков. Бегущая строка на экране представила его как главу правительства республики Жери Рамо.

Внутри куба – громадная площадь, в центре которой сломанные скамейки и вытоптанные цветочные клумбы. По периметру – множество небольших магазинов и закусочных. Исписанные стены напоминали авангардную картинную галерею. В воздухе витал затхлый запах сырости и вонь от разбросанного мусора, дополняя и без того безрадостный вид.

К небу устремлялись грани жилого комплекса высотою в несколько десятков этажей, именуемых плантами. Пространство до верхней кромки рассекали многочисленные переходы между ними.

В среднем, в одном таком квартале могло проживать до ста тысяч жителей. Квартирки маленькие – от пятнадцати до тридцати квадратных метров. Таков закон современного бытия: хочешь жить – умей ютиться.

Ко мне подбежал мальчик лет пяти от роду, в грязной рваной одежде. Малец был настолько юн, что кожа его смотрелась как-то неестественно. Он стал дергать меня за рукав, а на глазах его выступили слезы.

– Тебе чего, малец? – спросил я, но он не ответил, а лишь тихо всхлипнул.

В его глазах читались страх и безысходность. Как он вообще выжил? В этом мире, где нам, людям, явно не место.

Окинув взглядом площадь, я увидел истинное место человеческой расы в социальной структуре этой планеты. Одни подметали каменный пол, другие побирались по мусорным бакам. Кого-то просто избивали между магазинами, а проходящие полицейские демонстративно отворачивались. И все эти люди, которых жизнь на Эбису сломила и растоптала, просто безропотно молчали, признавая своё положение.

– Фред, идем. Нам нельзя светиться, – сказал Хогас, подойдя сзади.

У открытого скоростного лифта я обернулся, но парнишки уже и след простыл. Может, привиделось? На мой вопросительный взгляд, Хогас лишь пожал плечами и ответил:

– Жизнь идет своим чередом. Ей безразличны трагедии.

– А мне нет.

Войдя в лифт, Хогас выбрал семнадцатый плант на голографическом интерфейсе. Двери закрылись и кабина двинулась вверх.

Из дневника Ф.Э. Бланта:

Терпение отца лопнуло. Право наследовать престол он передал младшему брату Генри, а мне выделили небольшую квартиру в районе Оурвик Вэй с видом на Букингемский дворец. Теперь сижу, пью «чай» и смотрю на свой бывший дом.

И дядя мой – тот еще родственничек. Командир Королевской гвардии! Ха, и еще три раза ха! Одно название! Несмотря на просьбы взять меня на службу, ответил отказом. Правда, одну подачку я всё же получил. Он соизволил выдать рекомендации о зачислении меня в Высшую Военную Академию Нельсона. Будто собаке кость кинули! Но это лучше, чем ничего.

Мой сопливый братец даже и не думал пойти в армию. Я им докажу, что они не того выбрали. Я – будущий король!

***

«Дом, милый дом…

Смотрю я на тебя давно

Через открытое окно,

Чувствуя, что это дно»

И вновь я на Оурвик Вэй.

Сегодня окончил Академию. Нелегкие четыре года подготовки подошли к концу, и нас откомандировали к местам несения службы.

С отцом и братом уже давно не общаюсь. До сих пор не могу поверить, что меня оттолкнула собственная семья! Мама, правда, периодически выходит на связь.

Мой друг Хогас получил назначение в экспедиционный корпус армии Галактической Федерации. Эти ребята заняты тем, что открывают и исследуют новые миры. Работа в нем интересная и престижная.

Я попросился в САС – особое подразделение армии Британской империи и Армии Земной Федерации. Мама переживает и отговаривала идти туда. Но когда я слушал родителей?

– Пришли, – сказал Хогас.