– Смотри, молится небось за упокой, старый идиот, – услышал капитан в свой адрес слова одного из полицейских, сидевших на тротуаре.

– Шёл бы на пенсию! – крикнул капитану один из молодых офицеров, стоявший неподалёку от него.

– Куда ему идти? Жена бросила, дети в кредитах и долгах. Вот он и пытается хоть что-то заработать, - сказал другой офицер, перебиравший электронные блоки с койнами, который он где-то раздобыл во время рейда.

– Подкинь ему блок на бутылочку огненного пойла. Чтоб помянул своих, - сказал первый офицер и хлопнул по плечу своего коллегу, у которого выпало пару блоков.

Капитан Захид Садак, слыша эти высказывания в свою сторону, ничего не предпринял. Он был слишком благороден, чтобы марать свои руки, пытаясь что-то доказать этим прогнившим служителям. Садак сейчас был настроен только на одно – дождаться, когда очнётся тот самый курнаец, чьё лицо сожжено расплавившейся маской.

– Двенадцать убитых и десять раненных, командир. Ещё четверых они убили на соседней улице, когда угнали челнок, - доложил один из бойцов спецназа, подошедший сзади и отвлёкший капитана от раздумий.

– Понял, Номер Три. Что с другим сепаратистом? – спросил Садак.

– Командир, а другой исчез. Полицейские утверждают, что сепаратист, который сейчас без сознания, был один. Об этом доложили руководству. Может…

– Предлагаешь принять эту версию, Номер Три? – сердито прервал его Садак. В его отряде, как и ранее в Гвардии, всем были даны свои порядковые номера.

Номер Три промолчал и снял шлем. Молодой курнаец никогда не был в перестрелке, никогда не стрелял в курнайцев и не видел смертей своих друзей. Сегодня он разом закрыл все эти пробелы.

Садак закончил осмотр тел погибших полицейских и направился на блокпост. Ограждение ещё искрилось разрядами электричества, а взорванный флайтер продолжал гореть. Номер Три шёл следом за своим командиром и продолжал размышлять о личности взятого живым курнайца.

– Лицо сильно обгорело, но мы просканировали его. Андрас Абсалон, сорок лет, безработный из Охо, семьи нет. Адрес - Мега-квартал 3-12, номера квартиры в базе нет. Ранее работал на шахтах, в противозаконных акциях не был замечен…

– На шахтах нет курнайцев, которые бы не имели проблем с законом. Данные выглядят фальшивыми, не кажется ли тебе? – заметил Садак.

– Согласен с вами, командир. К тому же он из Охо, а там... – начал говорить Номер Три, но Садак прервал его.

– Я тоже из Охо. Не все там преступники, хотя на свой счёт я не уверен, - отмахнулся капитан. – Где он служил?

– А это самое интересное – Третья База Хранения СОКР.

– В Гартусе? Это кладбище техники не функционирует уже давно. Там не более двадцати курнайцев служат.

– Ну это громко сказано, командир! – усмехнулся Номер Три. – Скорее сторожами работают. На спине, так сказать, диван таскают постоянно.

– Это всё не то. Ты веришь в то, что этот курнаец там научился так стрелять? У него великолепная подготовка. Не на Третей Базе Хранения его этому научили. Значит, всё его досье фикция…

– Остальные так не считают, командир, - возразил Номер Три.

Капитан не стал реагировать на это. Они подошли к огромному валуну из убитых военных, охранявших блокпост. Им было оказано меньше почтения, чем стражам правопорядка. Садак пытался разглядеть знакомое лицо в этой груде тел, расстрелянных его нынешними коллегами.

Старый капитан когда-то служил императору в Гвардии Его Величества и верил в светлое будущее своего народа. Как и собратья по оружию, он до последнего дня правления своего господина отказывался принимать его отречение. Когда монархия пала, многим пришлось принимать решение кому и как служить. Капитан решил, что народ нуждается в таких офицерах как он и не оставил службу, присягнув на верность Республике.

Гвардия была расформирована, а бывших командиров и офицеров решено было распределить по другим должностям. Большая часть составила Особую Бригаду на базе Атрас, а Садак стал командовать отрядом спецназа.

Видя лица убитых военных, которые не были даже вооружены, капитан был полон сомнений. Он снова огляделся по сторонам и посмотрел сколько трупов курнайцев и имитеров оставили после себя участники рейда. Запах гари, удушливого газа и испаряющегося на солнце пива, разлитого полицейскими в эйфории – теперь Садак не понимал, на той ли он стороне в этом противостоянии со своим собственным народом.

Нарастающий звук сирены возвестил о приближении к разбитому блокпосту большого кортежа флайтеров. Садак с отвращением воспринимал того, кто следует в нём.