Шрифт:
«Остановите этот поезд, несущий одну тайну за другой, я попробую сойти. Только сходить некуда...»
Командировка на Лоунел и новая встреча с параватами была лишь началом потрясений. Оказавшись дома, я увидел последствия моего отсутствия.
За Карой пришли е"e сородичи. Перфекты, в чьё существование я верить отказывался. Однако, их визит был неудачным. Кара оставила беспорядок, невыключенный медиа экран, распахнутые двери и пять трупов после себя. Также сообщение, где е"e можно найти.
Ушли они не так далеко. В лесной чаще, я соорудил охотничий домик. Здесь я и нашёл их.
На этот раз нам повезло уйти. На Пратареи оставаться нельзя. Пожалуй, моя отставка близка как никогда.
Глава 26
Город Куртас, тюрьма строго режима «Ал Маин Хапишан».
К своему кабинету начальника отряда, Садак так и не успел привыкнуть. Личные вещи – запасной комплект формы, старый термопот и коробку с чаем, сумку с книгами и документами – он так и не разобрал. Они продолжали лежать на старом диванчике у входа.
Ранее в Хапишане должность начальника отряда была третей в иерархии тюремной власти. Очередное сокращение и директор с заместителем пошли на повышение. Подальше от этого «чудесного» места.
«Вовремя подсуетились», - думал по этому поводу капитан.
Захид унаследовал, помимо нового рабочего стола, системы слежения, мощных сейфов с биометрией, ещё и всю тюрьму с коррумпированной охраной и комплектом заключённых, превышающим вместительность. Начальник отряда стал де-факто директором исправительного учереждения.
Разговоры с Андрасом Абсалоном не прошли бесследно. Контроль над сознанием удался ему как нельзя лучше. Захида Садака поглотило чувство несправедливости, революционный настрой и ненависть к представителям нынешней власти. Убийство Номера Три только укоренило в нём эти мысли. Именно в тот день, он вступил на путь восстания.
Все оставшиеся охранники разделили с ним его порыв и готовы теперь поддержать своего командира. Противники были убиты Абсалоном в тот самый вечер гибели Номера Три. У капитана ушла неделя, чтобы подготовить побег главного и самого ценного заключённого тюрьмы. Час назад Андрас сбежал.
Однако, самих охранников в это дело он впутывать не собирался. Опыта в боевых действиях никакого, да и кто-то должен охранять насильников, убийц и остальной, реальный, сброд, сидящий в тюрьме не за политические взгляды.
Такие «экспонаты» были в течении этой неделе переведены Садаком в отдельный блок под усиленную охрану.
– Капитан, всё готово. Дежурный расчёт на своих постах. Выход заключённых осуществляется, согласно плана, - доложил Садаку заместитель, приоткрыв дверь в его кабинет.
Захид Садак продолжал стирать информацию из системы Хапишана. Попутно, свободной рукой вкладывал в большой жужжащий приёмник офисного уничтожителя, высотой в пол метра, диски и документы.
– Спасибо. Что с гостями?
– Как вы и приказали. В допросной под конвоем. Пришлось немного утихомирить революционеров. Хотели казнить прибывшую делегацию…Вы же их знаете. Горячие курнайские парни! – усмехнулся заместитель, усаживаясь на диван.
Охранник следил за действиями своего начальника, осматривая по сторонам скудный интерьер кабинета.
– Если позволите, что дальше? – спросил заместитель, наблюдая как Садак разбивает блок хранения данных на своём рабочем столе и устанавливает небольшой заряд на офисный уничтожитель.
– Вы все свободны, старшина. Я сейчас объявлю…
– Почему свободны? Не понимаю вас, - недоумевал заместитель. Несмотря на невысокое звание главного старшины, это был уже зрелого возраста курнаец.
Он не заканчивал Военной Академии, расформированной несколько лет назад. «Нет внешних угроз и защищаться не от кого!» – именно так объясняли закрытие единственного в Республике военного учебного заведения.
В принятии на офицерские курсы Университета МВД ему было отказано. Нет столько койнов у простого сержанта, чтобы туда поступить. С Академией МВД тоже не срослось – став в тридцать главным старшиной, он уже не проходил по возрасту.
– Вы когда-нибудь воевали, старшина? А идти до конца готовы, если того потребует ситуация? Думаю, что нет. Этот мятеж будет страшнее войны. Не думаю, что вы согласны положить свои жизни на алтарь революции, - сказал Садак, застегнул комбинезон и направился к сейфам.