Шрифт:
— Так нравится?
Наклоняюсь к ее бешено вздымающейся груди и прикусываю сосок через ткань.
Закричала, выгибаясь.
— Да детка.
Сдавливаю рукой ее порозовевшие щеки и впиваюсь зубами в ее припухшие, охуенно сладкие губы просто сука созданные чтобы сосать мой член.
Сам уже понимаю, что это полный пиздец и меня сейчас разорвет снося к чертям весь мой самоконтроль.
Из последних сил сдерживаю зверя, буквально слыша, как трещат его кости.
Надо бы остановиться блядь, но я не могу.
Приподнял, усаживая на умывальник. Одной рукой удерживая затылок, а другой задирая короткую юбку на пояс. Дрожит, но не сопротивляется.
Нежная малышка.
И хочется эту нежность рвать на части, грязно иметь, жестко трахать. Здесь, в этом туалете, на этой раковине. В разных позах, оставляя отметины, синяки, засосы…
А вместо этого…
Глава 18
В глазах дъявола полное безумие, больше похожее на одержимость. Одна его рука крепко сжимает мое горло, а вторая в диссонанс, с невероятной нежностью ласкает мое тело. А я, как столетний нависной шкаф приросла к стене и кажется не могу пошевелить даже пальцами.
И меня лихорадит как припадочную от этого гремучего коктеля: смесь страха, творящегося безрассудства и моей странной, неправильной реакции на прикосновения этого психа. Пытаюсь обдумать происходящее, но паника не позволяет.
Кожа горит огнем от горячего дыхания жадных губ. И от каждого осторожного касания которых, подавляется последний остаток моего разума.
Кажется что искры мчатся по венам и выжигают даже следы здравых мыслей, вызывая внутри лишь чувство обжигающей, трепетной дрожи, а губы саднят от диких, безудержных поцелуев зверя. Так невыносимо нежно и одновременно грубо. И я таю, словно молочный шоколад на полуденом солнце.
СОЛНЦЕ… Как кирпич в мою больную голову.
Боже…
Что же я творю?
Нет…, это не может быть реальностью. Это какой-то кошмарный сон, ну или я просто рехнулась…
Да, я однозначно сошла с ума, раз позволяю такое… — этому…
Назвать это животное… — человеком, язык не повернулся.
Пока я в замешательстве горю от стыда и мучаюсь угрызениями совести, его грубые, горячие пальцы уверенно скользят по моему бедру, вверх и проникают в самую сердцевину, и меня обжигает девичьем смущением, запоздалым раскаянием и пониманием происходящей катастрофы.
Боже, почему там так влажно? Щеки приобретают пунцовый оттенок, а тело бьет крупной дрожью. Я тяжело дышу, и слышу рядом мужское, прерывистое и еще более тяжелое дыхание, больше напоминающее хриплый рокот.
К сожалению я не настолько наивна, чтобы не понимать, что со мной происходит и от этого все только еще хуже. Я готова провалиться сквозь землю за столь бурную реакцию своего тела. И чувство паники в перемешку с собственным позором накрывает мою бедовую голову, как сход снежной лавины с отвесной скалы.
Дернулась. С треском врезалась в стену. Чувствую, как острая боль пронзает плечо, но не это меня сейчас волнует, а совсем другое.
— Нет. Нет. Нет.
— Пожалуйста. Я не хочу. Отпустите меня!
— Прошу. — Я пытаюсь кричать пересохшим горлом, отталкивая это каменное извояние приближающее свое лицо к моим губам и вжимающее своё огромное боевое орудие в мое тело.
Господи, отдаться в туалете сумашедшему…, как последняя шлюха. Потерять девственность сидя на раковине.
Русалка хренова.
Чем я вообще думала, когда решила, что могу лечь с незнакомцем. Как я могла принять тот факт, что мною овладеют, как вещью. Попользуют и выкинут. Да не безвозмездно, но…
Мои самобичивания, которые вот совсем сейчас ни к месту и ни к времени прерываются оглушающим скрежетом зубов.
Пристально всматриваюсь в нависающее надо мной лицо, сама не знаю, что хочу там увидеть, и на что надеюсь.
Меня колотит от страха, но я отмечаю наличие огромной нечеловеской усталости, под глазами мужчины залегли черные тени, лицо искажено гримассой неприятной боли и несмотря на загар бледное. У меня защемило в груди, странное чувство. Не обдумывая и не взвешивая свои действия, просто протягиваю руку, и нежно касаюсь его колючей щеки тыльной стороной кисти. Дьявол вздрогнул и уставился на меня во все глаза, такое ощущение, что никто и никогда этого с ним не делал, ну или я осмелилась приласкать дикого зверя, и испугала его этим действием. И тут же посыпался трехэтажный мат, а может и на несколько этажай и повыше. Черные глаза стали еще темнее, а ненависть в них забурлила кипящим коктелем.
Ругаю себя на чем свет, за свою дурость и ясно понимаю что этот мужчина точно сумашедший…
Псих!
Это стало еще понятнее, когда он внезапно разразился безумным, ужасающим хохотом и брезгливо, как от пракаженной оторвал от меня свои руки.
А потом этими самыми руками стал разбивать зеркала и выдирать из стен раковины, одну за другой, как морковки с грядки.
Я прижалась спиной к стене и боялась издать хоть какой-то звук.
Зажав рот рукой я безостановочно молилась. Опасаясь, что если он сейчас, в этом порыве меня ненароком убьет, а потом его амбалы с каменными харями преспокойно вынесут моё тело и закопают в тихом лесочке…