– Где твой муж? – спросил он, глядя женщине прямо в глаза.

– Ушел.

– Когда он вернется?

– Он не вернется.

Ее невыразительный, ровный тон был для беглеца такой же загадкой, как и полное спокойствие, с которым она его встретила. Он нахмурился, перевел взгляд своих – теперь еще больше покрасневших, налитых кровью глаз на мальчика. Потом снова уставился на нее:

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что он устал от фермерства.

Он задумчиво закусил губы, затем направился в угол, где была свалена обувь. Там он нашел две пары поношенных мужских ботинок – сухих и без свежей грязи. Он выпрямился, сунул револьвер в кобуру и с трудом стянул с себя плащ.

– Дай мне поесть.

Женщина встала и вышла на кухню, беглец подтолкнул мальчика, чтобы тот пошел за ней, а сам встал в дверях, наблюдая, как она готовит кофе, оладьи и бекон. Потом все трое вернулись в комнату. Женщина накрыла на стол и снова уселась на кровать вместе с мальчиком.

Мужчина набросился на еду, но глаза его продолжали следить за дверью, окном, женщиной и мальчиком. Револьвер лежал рядом с тарелкой. Из раненой руки все еще текла кровь, и скоро пол и стол усеялись ее пятнами. С лица, рук и волос осыпались кусочки глины, но он не замечал их, даже когда они падали прямо в тарелку.

Почувствовав, что наконец наелся, он, с трудом двигая онемевшей левой рукой, свернул сигарету и закурил.

Словно только сейчас заметив кровь, женщина встала и подошла к нему:

– Вы ранены. Давайте перевяжу.

В его глазах, слипавшихся от усталости и сытости, появилось недоверие. С минуту он изучал лицо женщины, потом откинулся на спинку стула, расстегнул одежду и показал ей недельную пулевую рану.

Женщина принесла воду и чистую холстину для перевязки, промыла и забинтовала рану. Во время всей процедуры оба молчали, потом она снова села на кровать.

– Кто-нибудь заходил к вам в последнее время?

– Я не видела никого уже недель шесть-семь.

– Где ближайший телефон?

– У Нобилей, миль шесть отсюда.

– У вас есть другие лошади кроме той, что во дворе?

– Нет.

Он устало поднялся, подошел к комоду и выдвинул ящики. На дне одного он нашел револьвер и положил его в карман

В сундуке не было ничего интересного, но зато на крючке под одеждой висело ружье. В постели оружия не оказалось.

Он взял два одеяла, ружье, свой плащ и, шатаясь, побрел к двери.

– Я собираюсь немного вздремнуть, – сказал он, еле ворочая языком, – там, под навесом, где у вас лошадь. Я скоро проснусь, надеюсь, что вы будете вести себя разумно. Понятно?

Женщина кивнула, затем, помедлив, сказала:

– Если появится кто-то посторонний, вы, наверное, хотите, чтобы вас разбудили, прежде чем вас увидят?

Он стряхнул с себя сонную одурь и, нетвердо ступая, вернулся к ней. Нагнувшись так, что ее лицо оказалось совсем близко, он вгляделся в ее поблекшие глаза, пытаясь различить, что таится в их глубине.

– На прошлой неделе я убил в Джинго одного парня. – Он говорил монотонно, не спеша, но в голосе его звучали предостережение и угроза. – Это была честная перестрелка. Он прострелил мне плечо, а я уложил его. Но он был местным, а я – нет. И пока они меня не вздернули, у меня был один-единственный шанс, чтобы удрать, и я им воспользовался. Возвращаться на виселицу я не собираюсь. Здесь я долго не задержусь, но если только...

Женщина снова кивнула.

Бросив на нее последний хмурый взгляд, он вышел.

Засыпая на ходу, он привязал лошадь короткой веревкой s углу, расстелил одеяла между ней и дверью и тут же заснул с револьвером в руках.

Проснулся он вечером – дождь все не кончался. Прежде чем вернуться в дом, он тщательно оглядел двор и заглянул в окно.

Женщина прибрала комнату и подмела пол. На ней было уже другое платье, от многих стирок выцветшее до блекло-розового. Она даже расчесала и взбила волосы.

Когда он вошел, женщина подняла лицо от шитья, которым была занята, и оно показалось ему посвежевшим и помолодевшим.

– Где мальчишка? – резко спросил он.

Она махнула в сторону окна:

– На горе. Я послала его наблюдать за ущельем.

Его глаза сузились. Он вышел на улицу и сквозь пелену дождя разглядел маленькую фигурку под низкорослым красным кедром. Мальчик лежал на животе и смотрел на восток.

– Как плечо? – спросила женщина, когда он вернулся в дом.

Он поднял руку:

– Лучше. Собери мне какой-нибудь еды. Мне пора.

– Не валяйте дурака, – спокойно возразила она, выходя на кухню и принимаясь за упаковку мешка с едой. – Вам бы лучше остаться здесь, пока плечо не заживет.