Дуня грустно качнула головой и приникла к своему напитку. Глотнув последнюю порцию, вытерла губы и посмотрела на принца.

— А у него тоже серые глаза, — почему-то подумала она. — Может быть это был он, там, в моем сне?

— Кстати, а ты, как здесь очутился? — спросила она, выставляя в раковину пустые кружки.

— Представляешь, — усмехнулся он, подняв на нее взгляд полный удивления, — не знаю. Проснулся и не понял где я и что со мной. Какое-то помещение совсем не мой кабинет, где я пил со своим другом и где, видимо заснул.

— Ты тоже был под шафе? — ахнула Дуня. — И тоже ничегошеньки не помнишь?

Он утвердительно кивнул. Они посмотрели друг на друга и разом засмеялись. Они хохотали до колик в животе, сгибаясь с пояс. Отсмеявшись до слез, они уже улыбалась друг другу, как старые добрые друзья.

— Ну, что же, — кивнула Дуня, — если мы с тобой были сюда кем-то доставлены, то в этом есть какой-то резон. Давай будем искать выход и заодно осмотрим сиё помещение. Может быть, поймем причину и ее цель.

Он согласно качнул головой, глядя на решительно настроенную девушку. Она ему уже нравилась своим независимым веселым нравом, большими карими глазами и копной необыкновенных волос

Оставив кухню, прошли вновь в гостиную и огляделись. Перед ними было современное помещение с большими панорамными окнами до пола, камином с большой панелью телевизора, тем диваном, который был предметом их знакомства, а также другой мебелью, аккуратно вписывающейся в эту комнату. Из нее выходили по стенам узкие лестницы с легкими перилами, которые выводили на второй этаж и на третий тоже. Они поднялись каждый по своей стороне и встретились на площадке перед стеклянными дверями выхода на балкон. Он был весь в снегу и лежал округлыми сугробами на ажурном столике, на таких же креслах, на перилах и частично на полу.

Дуня приникла к стеклу, вглядываясь в открывшуюся перед ней картинку заметенного снегом парка. Выглянувшее солнце посеребрило ветви деревьев и кустов, подсветило золотом снежные заносы. Голубое небо было чистым, будто вымытым и легкие облачка добавляли очарование.

— Берендеевская погода, — проговорила она вслух. — Какая красота!

Лидий заглянул за ее плечо.

— Как ты сказала? — спросил он. — Берендеевская? Это что, маг такой у вас есть? Он такое создает?

— Ага, — кивнула она с улыбкой, — был. В сказке. Хотя так говорят, когда вот такая зимняя картинка. Редко её увидишь, всё морозы да метели. Хмурится зимушка-зима, даже в новый год не всегда нас балует таким волшебством.

Принц пожал плечами и поглядел еще раз.

— Странно, — подумал он, разглядывая Дунин профиль с тонкими и четкими линиями носа, лба и подбородка. — Хотя у них здесь всё очень непонятно. Удивляются погоде и в то же время могут сотворять такие механизмы без магии. У нас же маги могут погоду сделать такую, какую надо. Правда ненадолго, но всё же могут, а тут радуются тому, что делается за окном без их ведома. Просто так, по замыслу самого атмосферного явления. Необыкновенный мир. И всё же, как я сюда попал и что помню из своего прошлого?

Лидий притих за спиной девушки, внимательно глядя в окно. Он вспомнил только свой последний вечер с другом герцогом Варейским и его странным взглядом на его бокал.

— Неужели именно он участвовал в моем исчезновении из королевства в тот самый ответственный момент отбора кандидаток в жены? Он же мне советовал подождать и не торопиться, а я не хотел тянуть это дело, так как отец и так пригрозил мне лишением содержания. Их с матерью вечные требования остепениться и жениться уже поперек горла встали. Вот теперь пусть ругают себя, — хмыкнул он, — теперь пусть поищут. Вот будет паника!

Принц даже с удовольствием потянулся и хитро улыбнулся. Он был не в восторге от того отбора, который проходил перед глазами. Все кандидатки были жеманны, легкомысленны и тупы. Если не считать того, что могли передавать магическую силу через свою плоть, то уж совсем не интересны, ни физически, но морально. Их девственность считалась приоритетной и всё. А уж личные качества или ум совсем не в почете.

— Куклы, — с презрением говорил он своему другу, рассматривая тех на балу знакомств, — тупые, лживые создания, не смеющие мне даже возразить, на всё согласные. И даже не ради меня, а ради королевской постели.

— Ты несправедлив, мой друг, — улыбался тот, — где же тебе найти умную, да еще и красивую. Либо-либо, и как говорят наши маги: в головах этих красоток нет места нужных тебе мыслей. Ешь то, что дают, — хохотал он, глядя на кислое выражение лица принца.

— Еще раз скажешь про эту «еду», и меня стошнит, — шипел Лидий, улыбаясь через силу очередной красавице, увешенной драгоценностями и с таким декольте, что грудь едва ли не выскакивала из выреза бального платья.

Потом они пили после бала у него в кабинете, где он жаловался на пустоту в сердце и желание что-то изменить, чем-то другим, ему совсем не свойственным и неизведанным.