– Я с тобой.

– Ты что, вообще не работаешь? – беззлобно хмыкнула я.

– Почти. Значительную долю моего дохода составляют отчисления за то, что я терплю вашу семейку и подрываюсь решать проблемы Кордеро в любое время дня и ночи. У меня есть еще несколько клиентов, но они, к счастью, пока что не за решеткой.

– Мне не хочется оставлять Ким. Девочки не начнут самостоятельное расследование, надеюсь?

– Ким семнадцать, она большая девочка.

– Для тебя наверняка, – холодно ответила я.

Герберт смерил меня обжигающим взглядом: шпилька попала точно в цель.

– Не хочу, чтобы Хейвен что-то с ней сделала.

– Дом под охраной, я прикажу Диналии, чтобы до нашего возвращения они не выходили. Прекрати изображать из себя наседку, Кортни. Мы не знаем, Хейвен ли подставила Кайлу, Хейвен ли забралась в дом. Возможно, это был всего лишь вор, прознавший о смерти хозяйки.

Вот в это верилось мало. Мы все же не та семья, которую можно обокрасть, забравшись в дом через чердак. Такие дома, как наш, вообще редко грабят, опасаясь столкнуться с древней магией. Но за попытку успокоить я была даже благодарна. Довольно тревожное вышло возвращение домой.

Сначала я намеревалась осмотреть сад, а затем перейти к дому. Когда мы с Гербертом вышли из экипажа, стало ясно, что с садом придется подождать.

– Это что, мастер по замене стекол? – пораженно спросила я, рассматривая толпу перед домом. – Я думала, он будет один. Кого ты вызвал? И я думала, что стража все осмотрела еще ночью. Зачем они вернулись?

Но Герберт и сам не понимал, что происходит. Я насчитала с десяток стражников и парочку целителей в светло-зеленых халатах. В доме точно никого не было… Может, Нине стало плохо? Но я дала ей выходной. Я быстро миновала ворота и направилась к дверям.

– Леди Кордеро?

На середине пути меня перехватил мужчина. Маг, если верить моей интуиции. Блондин, высокий, совсем не старый. Черты лица были приятные, мягкие, но взгляд пробирал до глубины души. В руках он держал небольшой блокнот.

– Могу я поговорить с вами? Я – Кэрланд Портер, детектив Управления Стражи Хейзенвилля.

– Детектив? – не поняла я.

Повернулась к Герберту в надежде на объяснения, но он понимал не больше меня. Зато явно знал Портера: они крепко пожали друг другу руки.

– Где вы были сегодня ночью? – спросил детектив.

– Ночевала у друга.

– А ваши сестры?

– Кимберли со мной, она осталась у подруги, Диналии Уолдер, а Кайла находится под арестом. А что случилось, кто все эти люди и с каких пор проникновениями занимаются детективы?

Мы все повернулись на звук открывшихся дверей. А через пару секунд я увидела, как двое стражников выносят носилки, на которых лежит тело, накрытое простыней.

– Что… – На вопрос не хватило дыхания.

Я подскочила к носилкам, и Герберт чудом ухватил меня за руку, не давая сбросить простыню.

– Леди Кордеро, не стоит, тело – улика, – предостерег меня детектив.

– Нина? – только и спросила я.

Портер покачал головой.

– Хейвен О’Ши. Сегодня ночью ее убили в вашем доме, и я, леди Кордеро, намерен выяснить, кто именно.

Пять лет назад

Когда отец злился, то становился будто бы подтянутее. В глазах загорался нехороший огонек, а голос словно опускался на пару тонов ниже.

И еще у него были две любимые фразы: «Не позорь семью» и «Это мое последнее слово».

Вторую он говорил настолько часто, что после иных скандалов я набиралась смелости и мечтала, что когда-нибудь это действительно станет его последним словом. Потом, конечно, корила себя. Но чем старше становилась, тем сложнее было заставлять непрошеные мысли исчезнуть. Больше всего я боялась, что они навсегда поселятся в моей голове.

Это случилось, когда я впервые услышала две любимые папины фразы в одном предложении. Звучало оно так:

– Кортни, не позорь семью, ты едешь, и это мое последнее слово.

Это было сказано таким тоном, что я сразу поняла: вставлю хоть слово против – остаток выходных проведу взаперти, и неизвестно, будут ли меня хотя бы кормить.

Я любила выходные в домике у озера, но лишь тогда, когда никого, кроме отца, Кристалл и сестер, там больше не было. В этот раз планировалась большая вечеринка, присутствовать на которой мне не хотелось. Перечить отцу было самоубийством, но я любила рисковать. Без экзамена по истории мне не поступить в колледж, а историю я знала из рук вон плохо.