– Надо так, – туманно ответил её спутник, белобрысый мужик в джинсовом костюме, – по инструкции надо, наверное.

– Стёкла недавно мыли, – перебил мужика девица, – чистые должны быть.

– Мыли, – согласился я, – но грязной тряпкой. Ничего не видно. У Вас есть стеклоочиститель?

Девица покраснела. Взяв телефонную трубку, она набрала номер и позвонила куда-то. Через несколько минут в коридоре появилась женщина в синем халате. Мы втроём отправились в тесную комнатушку в конце коридора, где синий халат тщательно протерла стекло.

– Теперь видно? – ехидно спросила девица.

– Изумительно, – кивнул я и добавил, – и всё-таки зачем телевизор в шкаф запирать?

– Чтобы руками не хватали, – ответила девица и вместе с синим халатом удалилась их комнаты, снова оставив меня одного.

Я сел в кресло, нажал на красную кнопку. Экран внутри шкафа ожил, открыв передо мной красочную картину: мужчина и женщина гуляют по городу, он дарит ей цветы, целует, они пьют кофе. И всё это происходило на фоне средневековых зданий. «Лейпциг, – я внезапно узнал город. – Точно, вот в этой церкви Бах похоронен. А вот тут Гёте написал своего «Фауста»».

Но экскурсия по городу резко оборвалась. Мужчина повез женщину куда-то за город. Судя по причёскам и маркам машин, фильм был снят году так в 80-м. Мужчина с женщиной зашли в спальню. Он начал раздевать её. Какой-то человек в униформе подглядывал за ними в замочную скважину.

«Даст ис фантастиш», – услышал я с экрана телевизора.

Я вспомни техникум, и как Серёга Коршунов принёс немецкий журнал с голыми тётками, и как он его продавал одна страница – рубль. И как уже после техникума мы на чьём-то дне рождения смотрели немецкую порнуху на первых видеопроигрывателях «Электроника 18М».

Вернувшись в настоящее, я нажал красную кнопку, и экран погас.

Встав со скрипучего дивана, я вышел в коридор и снова отправился к окошку регистратуры.

– Получилось? – спросил меня бородач.

– Нет, – коротко ответил я ему.

– Что опять? – полюбопытствовала девица.

– У вас нет чего-нибудь более современного? – спросил я. – Там запись тех времён, когда было ещё две Германии.

– При чём тут это? – вскипела девица. – Всё то же самое, что и сейчас. Анатомия человека за эти годы не изменилась.

В коридоре стало тихо. Я спиной чувствовал взгляды сидящих вдоль стен пар.

– Тот факт, что сейчас тем актрисам по 80 лет, – тихо сказал я, – выбивает меня из колеи и не даёт сосредоточиться. У вас есть фильмы поновее?

– Нету, – рявкнула девушка в белом халате и уже привычно покраснела.

За моей спиной поднялся гул. Общественность спорила о том, стареет ли немецкое порно со временем, или оно вечно.

– В шкафу на полке, под телевизором, – сказала девица, – лежит журнал. Он современный. Можете его полистать.

– Спасибо, – сказал я и пошел обратно.

Подойдя к двери, я дернул ручку. Заперто. Я сделал глубокий вдох, потом такой же глубокий выдох и снова вернулся к окошку.

Бородач попытался меня о чём-то спросить.

– Нет, ещё нет, – опередил я его.

Затем обратился к девице в регистратуре:

– Простите, там дверь захлопнулась. Не могли бы Вы открыть?

Та молча вышла и отправилась в конец коридора открывать комнату.

– Спасибо большое, – сказал я.

Закрыв дверь, я уселся в кресло. Оно скрипнуло в ответ.

Я открыл нижние дверцы шкафа. На полке одиноко лежал скомканный журнал. Я осторожно вытащил его из недр шкафа. Журнал был весь мятый, без обложки, некоторые листы были склеены чем-то.

Я встал, взял прошитые листки грязной бумаги двумя пальцами, вышел в коридор и понес журнал к регистратуре. Народ в коридоре заинтересованно смотрел на меня.

– Это меня должно возбудить? – обратился я к девице, кидая журнал ей на стойку.

– А в чём дело? Не возбуждает? – устало спросила она.

– Нет, – честно ответил я, – только рвотный рефлекс возникает. Такое впечатление, что на него вся больница… это самое… смотреть ходила.

– Другого у нас нет, – сказала девица, – надо было с собой приносить. У нас не предусмотрено бюджетом новые порножурналы каждый день покупать.

– Это возмутительно, – вдруг подала голос блондинка, сидящая рядом с бородачом, – на всякую ерунду бюджетные средства расходовать они могут себе позволить, а элементарные мелочи купить денег нет. Это возмутительно. Мужчина уже второй час тут мучается. Не может элементарный анализ сдать. Это возмутительно.