— Это уж слишком! — крикнул Бекингем и сделал шаг к двери.
Фелтон преградил ему дорогу.
— Смиренно прошу вас, — сказал он, — подпишите приказ об освобождении леди Винтер. Вспомните, это женщина, которую вы обесчестили!
— Ступайте вон, сударь! Или я позову стражу и велю заковать вас в кандалы!
— Вы никого не позовете, — заявил Фелтон, встав между герцогом и колокольчиком, стоявшим на столике с серебряными инкрустациями. — Берегитесь, милорд, вы теперь в руках Божьих!
— В руках дьявола, хотите вы сказать! — вскричал Бекингем, повышая голос, чтобы привлечь внимание людей в соседней комнате, но еще прямо не взывая о помощи.
— Подпишите, милорд, подпишите приказ об освобождении леди Винтер! — настаивал Фелтон, протягивая герцогу бумагу.
— Вы хотите меня принудить? Да вы смеетесь надо мной!.. Эй, Патрик!
— Подпишите, милорд!
— Ни за что!
— Ни за что?
— Ко мне! — крикнул герцог и схватился за шпагу.
Но Фелтон не дал ему времени обнажить ее: на груди он держал наготове нож, которым ранила себя миледи, и одним прыжком бросился на герцога.
В эту минуту в кабинет вошел Патрик и крикнул:
— Милорд, письмо из Франции!
— Из Франции? — воскликнул Бекингем, забывая все на свете и думая только о том, от кого это письмо.
Фелтон воспользовался этим мгновением и всадил ему в бок нож по самую рукоятку.
— А, предатель! — крикнул Бекингем. — Ты убил меня…
— Убийство!.. — завопил Патрик.
Фелтон, пытаясь скрыться, оглянулся по сторонам и, увидев, что дверь открыта, ринулся в соседнюю залу, где, как мы уже говорили, ждала приема депутация Ла-Рошели, бегом промчался по ней и устремился к лестнице, но на первой ступеньке столкнулся с лордом Винтером. Увидев мертвенную бледность Фелтона, его блуждающий взгляд и пятна крови на руках и лице, лорд Винтер схватил его за горло и закричал:
— Я это знал! Я догадался, но, увы, минутой позже, чем следовало! О, я несчастный! Несчастный!..
Фелтон не оказал ни малейшего сопротивления. Лорд Винтер передал его в руки стражи, которая, в ожидании дальнейших распоряжений, отвела его на небольшую террасу, выходившую на море, а сам поспешил в кабинет Бекингема.
На крик герцога, на зов Патрика человек, с которым Фелтон встретился в вестибюле, вбежал в кабинет.
Герцог лежал на диване и рукой судорожно зажимал рану.
— Л а Порт… — произнес герцог угасающим голосом, — Л а Порт, ты от нее?
— Да, ваша светлость, — ответил верный слуга Анны Австрийской, — но, кажется, я опоздал…
— Тише, Л а Порт, вас могут услышать… Патрик, не впускайте никого… Ах, я так и не узнаю, что она велела мне передать! Боже мой, я умираю!
И герцог лишился чувств.
Между тем лорд Винтер, посланцы Ла-Рошели, начальники экспедиционных войск и офицеры свиты Бекингема толпой вошли в комнату; повсюду раздавались крики отчаяния. Печальная новость, наполнившая дворец стенаниями и горестными воплями, вскоре перекинулась за его пределы и разнеслась по городу.
Пушечный выстрел возвестил, что произошло нечто важное и неожиданное.
Действительно, в семь часов утра ему доложили, что у одного из окон замка висит веревочная лестница. Он тотчас бросился в комнату миледи и увидел, что комната пуста, окно открыто, прутья решетки перепилены; он вспомнил словесное предостережение д’Артаньяна, переданное через его гонца, затрепетал от страха за герцога, бегом кинулся в конюшню; не дожидаясь, пока ему оседлают коня, вскочил на первого попавшегося, во весь опор примчался в адмиралтейство, спрыгнул во дворе наземь, взбежал по лестнице и, как мы уже говорили, столкнулся на верхней ступеньке с Фелтоном.
Однако герцог был еще жив: он пришел в чувство, открыл глаза, и в сердца всех окружающих вселилась надежда.
— Господа, — сказал он, — оставьте меня одного с Ла Портом и Патриком… А, это вы, Винтер! Вы сегодня утром прислали ко мне какого-то странного безумца. Посмотрите, что он со мной сделал!
— И будешь неправ, милый Винтер, — возразил Бекингем, протягивая ему руку. — Я не знаю ни одного человека, который заслуживал бы того, чтобы другой человек оплакивал его всю свою жизнь… Но оставь нас, прошу тебя.
Барон, рыдая, вышел.
В комнате остались только раненый герцог, Ла Порт и Патрик.
Приближенные герцога искали врача и не могли найти его.
— Вы будете жить, милорд, вы будете жить! — твердил, стоя на коленях перед диваном, верный слуга Анны Австрийской.
— Что она мне пишет? — слабым голосом спросил Бекингем, истекая кровью, он пересиливал жестокую боль, чтобы говорить о той, кого любил. — Что она мне пишет? Прочитай мне ее письмо.
