Сначала Кирилл хотел пойти и по-мужски поговорить с Даниловым, морду ему набить, чтобы отстал от Сони. И опять смалодушничал, чему сейчас был очень рад — неплохим мужиком оказался Данилов, они даже в чём-то похожи с ним. А ещё Кирилл был ему благодарен за то, что, сам того не ведая, помог рассмотреть настоящую Соню, избавиться от пелены влюблённости, которая долгие годы мешала Кириллу увидеть всё в истинном свете.

Соня почему-то решила, что муж должен принимать как должное её измену, и, не задумываясь о его чувствах, без стеснения делилась самыми интимными подробностями своих отношений с Даниловым, да ещё и советов просила. Тогда Кирилл ещё любил, ещё надеялся… и шёл у неё на поводу. Делал вид, что ему всё равно и что всё его устраивает. Изображал бурную личную жизнь на стороне, не желая показывать Соне свою слабость. А потом уже и не изображал — в конце концов, он молодой здоровый мужчина со своими потребностями, в удовлетворении которых жена ему отказывает. И всё равно романов было значительно меньше, больше он придумывал, чтобы задеть Соню. Но ей было наплевать, она никого не видела, кроме Данилова.

Кирилл сам не заметил, когда умерли его чувства и истаяли надежды. Поэтому когда узнал о Сониной беременности — узнал не от Сони! — понял, что ждать больше не стоит. О своём решении он сообщил ей в больнице, где она лежала на сохранении. Специально именно там, чтобы в случае чего рядом находились врачи и оказали помощь. Даже в тот момент он думал о её чувствах, но зря — Соня равнодушно согласилась. Вот тогда-то у Кирилла глаза открылись окончательно: она его никогда не любила, ей с ним просто было удобно.

И именно тогда он испытал настоящую боль, но она была нужна, чтобы наконец-то начать свою жизнь с чистого листа.

К счастью, развод прошёл тихо и цивилизованно, без скандалов и грязного дележа имущества. За это, наверное, стоило бы сказать Соне спасибо, но Кирилл прекрасно понимал, что сложись обстоятельства по-иному, не имей она планов на Данилова — всё вышло бы не так гладко.

«Интересно, а куда она дела ребёнка? — пришла в голову неожиданная мысль. — Надеюсь, с ним всё нормально». Вот к кому-кому, а к ребёнку Сони он не испытывал негатива, его было жаль. Хорошо, если бы малыша забрал отец — Данилов сможет вырастить и воспитать достойного человека.

Кирилл очень удивился бы, узнай, какая Санта-Барбара случилась совсем недавно. И, наверное, обрадовался бы, что всё так произошло. Но он ничего не знал и просто наблюдал, как его бывшая жена усаживается в машину, бросая горделивые взгляды в сторону кафе.

«Зря стараешься, Соня, — мысленно ответил на них Кирилл, — я уже нашёл своё счастье».

Он отвернулся от окна и взял за руку Лану.

— Знаешь, я тут подумал, что надо бы поискать другое место, а то здесь как-то неуютно стало. — И про себя добавил: «А призраки пусть остаются в прошлом».

Почти вся ночь ещё была впереди. Данилов вышел из операционной, выпил очередную кружку кофе и, прежде чем засесть за историю болезни, отправился на улицу, воздухом подышать. Весна была в самом разгаре. Молчаливая луна, застрявшая где-то в безбрежной выси, почти не освещала землю. Лишь небеса да редкие облака довольствовались её тусклым светом, а деревья, возвышавшиеся над забором, огораживающим территорию больницы, казались сказочными причудливыми исполинами.

Вдалеке брехали собаки да с пруда доносилось кваканье лягушек.

Тихо вокруг, спокойно, а воздух чистый, хрустальный. Дышишь им, и надышаться невозможно.

«Хорошо-то как, — подумал Данилов, наслаждаясь красками ночи. — Тишина, покой… Я уже и забыл, что это такое. Нормальные люди сейчас спят, а я… Хотя пусть завидуют — они-то эту красоту не видят!» — усмехнулся он, продолжая рассматривать звёздное небо.

С этими мыслями вернулся в ординаторскую, открыл окно, впустив в помещение ночную прохладу, и приступил к написанию протокола операции.

На столе противно задребезжал мобильный. Саша взял его в руки и удивился, увидев, что звонит бывшая жена. У них в Германии тоже уже ночь. Сердце ёкнуло от страха, что что-то произошло с Серёжей, иначе к чему столь поздний звонок, а потому ответил незамедлительно.

— Да, Лена, слушаю. Что случилось? Что-то с Серёжей?

— Нет, с Серёжей всё хорошо. — Лена говорила тихо и неестественно спокойно, Данилов и не помнил, чтобы она так разговаривала, оттого подозрения только усилились. — Саша, поговори со мной… Мне это очень нужно… Только ты меня поймёшь, мы же с тобой немало пережили вместе…

Саша тяжело вздохнул, подумав, что если бы не это «немало», то он мог бы найти Дину, узнать о существовании дочери и быть счастливым много-много лет. И даже если бы с ней случилось то, что случилось, Гоша был бы его родным сыном и не бычился бы сейчас на Данилова, обвиняя его бог знает в чём. А Мишка, имея другую наследственность, развивался бы согласно возрасту, а может, и опережал бы сверстников.

Между тем Лена продолжала:

— Саша, мне плохо! — В её голосе слышались слёзы, она растягивала слова, будто…