Охрану отец больше не ставил, так же и претендентов на мою руку не подкидывал, я просто жила, наслаждалась обществом семьи и чтением книг.

Но что-то мне не давало покоя, дикая тоска, поселившаяся в сердце, тяготила его, разрывала на части, не давала покоя. Было ощущение что я что-то забыла, очень важное обещание, данное кому-то. Но кому? И почему я забыла об этом?

Пытаясь вспомнить, я часами бесцельно бродила по замку, заглядывая во все помещения, потом по парку, цветущему и благоухающему всеми видами растений. Но все это не приносило никакого удовольствия, я тосковала, ощущая в душе пустоту.

Спустя еще месяц я стала словно угасать, меня терзало понимание неисполненного обещания, которое я не могла вспомнить как не старалась!

Родственники, видя мое состояние не на шутку обеспокоенные, начали терзать меня расспросами, вначале ненавязчиво, потом более настойчиво. Но что я могла им ответить? И сама толком себя не понимала.

В эти дни родня словно с цепи сорвавшись, стала устраивать балы и праздники, на которые приглашались самые знатные и важные гости, а также множество одиноких селарцев, которые не навязчиво начинали ухаживать за мной, рассказывая о своих доблестных подвигах, имениях и родословной. Сестры словно обезумевшие, окружая меня, наперебой расхваливали то одного селарца то второго, восхищаясь их внешностью и титулами.

Поездки в южные широты Селары тоже не радовали и даже обещание отца слетать на одну из межгалактических планет, тоже было встречено без энтузиазма.

В одну из беспокойных ночей мне приснился высокий стройный мужчина, одетый в белую рубашку и брюки, но лица его было покрыто тьмой.

— Привет, маленькая Фирюза, — тоскливо сказал он, — Надеюсь у тебя все хорошо? Я обеспокоен твоей нитью жизни, она стала серой.

И я вспомнила! Я все вспомнила!

— Эл, — закричала я и слезы ручьем потекли из глаз, — Я хочу к тебе, мне очень одиноко…

— Хорошо, — сказал он и растаял…

В тот же миг я открыла глаза, из которых потоком лились слезы.

Эл, я дала тебе обещание, но забыла, все как ты и говорил. Ты такой коварный, знал ведь, что так и будет, но отпустил, не дав даже грамма воспоминаний, такой жестокий, оставил только жгучую пустоту в душе.

И да, я ею насытилась с полна. Это и есть — подумать? Лишить всех воспоминаний, а ты уж сама как-нибудь Мари, приходи к пониманию. Когда встречу, а я теперь точно знала, что наша встреча не за горами, хорошенько отчитаю! И мне уже все равно что ты высшее существо, щелчком пальцев меняющее планеты, решающее жизнь других существ! Для меня ты стал другом и даже больше, я не смогу жить, не видя тебя, не видя твоей шальной улыбки, которой ты так искренне улыбаешься. Пусть проживу малый век и уйду в вечность, так и не создав семьи, но я буду рядом с мужчиной, который навек поселился в моем сердце.

Засыпала я с легким сердцем и пониманием, что делаю все правильно. Все же я дочь своих родителей, и я селарка, во мне течет папина кровь, который в поисках истинной пары об колесил вселенную и который не колеблясь шел на риск, спасая многие жизни.

***

Ранним утром ко мне постучались в покои и быстро отворив дверь, вошел папа.

— Моя маленькая, с тобой хотят повидаться, — озадачено проговорил он, — Говорит, что давний друг.

Спрыгнув с кровати, я радостно обняла папочку и весело закружив по комнате, бросилась тормошить вещи.

— Папуль, скажи, что через пол часа я буду, — и озадаченно повернувшись, посмотрела на папу, который с сомнением в глазах следил за мной, — Да кстати, а где он?

— Ждет в гостиной, — так же непонимающе ответил папа, глядя на мою беготню и вышвыривания множества тряпок из шкафа.

Выбрав самое строгое с глухим воротом платье, бирюзового цвета, радостно понеслась в ванную, чтобы умыться и привести себя в порядок и спустя полчаса, лучащаяся счастьем спускалась в низ.

Он сидел в своем неизменном белом одеянии, завязанным низким хвостом волнистых кудрей и отстраненно рассматривая помещение пил чай.

При виде меня он резко поставил чашку и вскочил на ноги. Его медовые, такие манящие глаза, засияли пламенным огнем, в котором я словно маленькая бабочка запылала и мои щеки загорелись таким же пламенным огнем.

— Привет, маленькая фирюза, — широко улыбнувшись, сказал он.

— Привет, — прошептала я, с широко распахнутыми глазами рассматривая этого мужчину, стараясь навсегда запомнить его облик и никогда больше не забывать! — Ты такой дурак, — возмущённо проговорила я, стирая рукой выступившие слезы.

— Сам знаю, — в его голосе послышались виноватые нотки, — Ты меня простишь?

Папа стоя рядом, непонимающе переводил взгляд с меня на Эла. Он нечего не помнил и для него наша встреча была странной.

Стерев слезы, подошла к креслу, стоящему рядом с креслом аллохима и присев, взяла заварной чайник, чтобы долить горячего чая в чашку гостя, следом и себе налила.

Эл, все это время стоял и молча смотрел на меня. Он словно боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть видение, так же, как и я. Да, я боялась, что это всего лишь сон и проснувшись, окажусь в своей кровати, а рядом будет одинокая пустота. С некоторых пор я осознавала, что значит одиночество, которое не могут заполонить даже рядом находящиеся родные, его мог заполонить только тот, кто глубоко засел в сердце.