— Пожалуйста, поверь, что, когда я говорю тебе, что мне жаль, это действительно так. У меня никогда не было намерения причинить боль моим друзьям. Была зацепка, связанная со стрелой Кедрика. Я предполагала, что вернусь через пару дней, но моя вуаль была порвана, и я не смогла вернуться.

«Или не хотела вернуться», — молча, добавляю я.

— Хмм, — с сомнением отвечает он.

Мой взгляд возвращается к его глазам. Разочарование омрачает его черты, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Всё же ты ушла, когда наши миры были на грани войны. Я понимаю, что ты хочешь найти убийцу моего брата, впрочем, как и я, но ещё есть время заняться этим. Это не должно было быть твоим приоритетом в тот момент. Чем ты оправдываешь то, что бросила свой народ? Я не считал тебя трусихой, как и не думал, что у тебя нет чести.

— Мы в состоянии войны? — быстро спрашиваю я, исследуя его лицо.

Другие его высказывания я оставляю без внимания. Они просто наживка.

— Тебя вообще волнует мой ответ?

Я прищуриваю глаза.

— Конечно. Это мои люди.

— У тебя забавный способ показать это, — насмехается он.

Я вздыхаю.

— Не будь мелочным. Моё решение не было очевидным. Я лишилась своей вуали. Как я должна была вернуться?

Я пытаюсь отвернуться, чтобы собраться с мыслями. Он разворачивает меня обратно и хватает обе мои руки, как он делал в прошлом. Этот спокойный фасад, который он сохранял с тех пор, как вошёл в комнату, наконец-то треснул, и его гнев вырвался наружу.

— Брехня! Ты могла просто прийти ко мне. Ты могла пробраться в замок. Очевидно, ты эксперт по скрытности. Я мог бы найти для тебя чёртову вуаль.

Я пристально смотрю на его руки, и он отпускает их, сжимая кулаки по бокам.

Он ещё не закончил.

— И что за идиотизм ты устроила в Куполе? Ты загнала меня в угол своим глупым поступком. Ты могла погибнуть там, по меньшей мере, два десятка раз! — я наблюдаю, как он вышагивает. — И ты рискнула тем, что все узнают, кто ты на самом деле. Почему ты не приняла моё предложение? Это из какой-то преданности мерзавцам, которые сейчас спят в моём замке? — кричит он.

Я сглатываю.

— Они мои друзья, Джован, веришь ты или нет. Я должна была попытаться спасти их. Я прошу прощения за то положение, в которое тебя поставила. Но я сделала бы это снова. И я искала ткань.

— Ты, кажется, ужасно сдружилась с мужчинами внизу. Уверен, что ты изо всех сил старалась вернуться, — саркастически отвечает он. — И подумать только, я волновался, что кто-то обидит тебя.

В каждой черте его лица — ярость. Я всегда знала, что всё будет плохо, когда вернусь, но это превзошло все мои ожидания. Жестокий выговор, игнорирование меня, припирание к стенке, но не разрушение всех моих жалких оправданий.

— Очень сомнительно, что кто-то свяжет Мороз и Олину, — говорю я.

— Значит, ты не видела взгляды, которые бросал на тебя Рон. Тебе лучше быть чертовски осторожной, чтобы никто не узнал, кто ты.

Это стало для меня новостью, но мне не следовало ожидать меньшего от проницательного делегата.

— Ни у кого нет большей личной заинтересованности в сохранении этой тайны, — говорю я.

Его взгляд встречается с моим глазами, и я отказываюсь вздрагивать от их холода.

— Хочешь знать, что задержало моё возвращение?

— Думаю, я предельно ясно дал понять, что думаю, — говорит он.

Я не обращаю внимания на его ответ.

— Кто последует за голубоглазой Солати?

Я пытаюсь преподнести это как ни в чём не бывало, но мой голос немного дрожит. Он скрещивает руки на груди. Но не отвечает. Потому что нечего сказать. Он, как и я, прекрасно это понимает.

— Более того, какой вред может принести знание о голубоглазой Татуме, оказавшееся в чужих руках?

Я смотрю на него и вижу его понимание. Вероятно, он уже обо всём этом догадался.

— Да, сама мысль, остаться неизвестной во Внешних Кольцах, очень привлекательна. И до сих пор, — я вздыхаю и двигаюсь по комнате, ненадолго погружаясь в свои заветные мысли. — Никаких обязанностей, никакого прошлого. И оставаясь там, возможно, я окажу миру услугу. Может быть, я спасаю свой народ от будущего вреда, а не от непосредственного вреда войны.

Я подхожу к Джовану. Его взгляд скользит по моему телу и возвращается к глазам. Я бросаю на него такой же самодовольный взгляд, как он бросил на меня раньше, и его глаза сверкают.