Шрифт:
– Будешь кого-то соблазнять?
– Разумеется.
Она с такой уверенностью рассуждает, и в голосе, и во взгляде, что я тихонько вздыхаю. И глушу зависть в груди.
Нет, я не согласна, что нужно снимать здесь мужчин. Но Вика танком прет, такую с пути не сбить, это как из пословицы, в горящую избу войдет, коня на скаку остановит…
– Ты почему не в номере?
– она останавливается у лифта и сощурившись, оглядывает меня с ног до головы.
– Ага. Вижу отпечатки жаркой ночи, - длинным острым ногтем касается моей шеи.
– На перекур пошла?
– Ага, - отвечаю в тон и отступаю, когда двери лифта со звоном расходятся. Вика шагает внутрь, я остаюсь в коридоре. Наблюдаю, как она, поджав губы, с твердостью на лице тычет пальцем в кнопку первого этажа, маршрут себе до бара прокладывает. И киваю.
– Может, тоже спущусь.
Двери закрываются, остаюсь одна.
На этаже тихо, лишь какая-то хихикающая девица виснет на упитанном лысом мужчине, пока он тычет ключом в двери номера.
Шагаю к себе с намерением переодеться. И тоже спуститься вниз.
Но когда захожу, в наше гнездышко, смотрю на потухший плазменный экран, на постель со смятыми простынями, на брошенное пышное платье - тогда и топаю ногой.
Они, все трое, просто с ума меня решили свести, другого объяснения нет.
Запудрили голову.
И вот у меня кольцо на пальце. Штамп в паспорте. А определенности никакой.
Поднимаю платье и бросаю в кресло. Плюхаюсь в соседнее и открываю бар. Покачиваю бутылку виски в руке и качаю ногой в воздухе, кошусь на часы и жду.
Николас вернется. И мы еще раз все обсудим. Нашу свадьбу. И то, что случилось сегодня. Теплый песок у моря. И билеты, которые украли.
Помиримся.
И утром же отправимся в путешествие.
И я перестану думать. О его старших братьях, которые нестираемыми откровенными картинками засели в мозгу.
Часы тикают. И никто не идет. Ногой в такт качаю, в халатике жарко. Отпиваю виски из горлышка и поднимаюсь, пересекаю номер и выхожу.
Длинный коридор из одного конца в другой - пусто. Каблучками стучу, меряю пятачок у двери. Отхожу к окну и отдергиваю тюль, в темноту ночи выглядываю и вижу только свое смазанное отражение в стекле.
Усаживаюсь на подоконник, снова пью виски.
Горько. Горько и обидно.
Я не пойду в бар за Николасом в халате. А снова надевать платье не стану, нет.
Зорко слежу за далеким лифтом, в тишине слышно, как он останавливается этажом выше. Выход на лестницу - рядом со мной.
Железная, тяжелая на вид, дверь. Она открывается с легким скрипом.
И в проеме показывается высокая мужская фигура.
Классический костюм. С пиджаком и без галстука. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, и виднеется кусочек груди, покрытой темными волосами.
Он останавливается. В нескольких шагах от меня. Не двигается, держится за ручку двери. Смотрит на меня.
Отпиваю виски и смотрю в ответ.
Долго.
С виду спокойна, просто сижу и пью. А мысли в догонялки играют, несутся галопом. И стучит в висках.
До меня долетает слабый аромат парфюма. И алкоголя.
Арон делает шаг в коридор, за его спиной с негромким хлопком закрывается дверь.
Он забирает бутылку из моих рук. Делает глоток.
И садится рядом.
Глава 35
Он ничего не спрашивает, просто пьет. И в тишине булькает виски.
Сидим на подоконнике. И чувство такое, словно мы студенты, сбежавшие с пар.
Я и есть студентка. А вот он - взрослый, жесткий, уверенный в себе. Старший брат моего мужа.
– Зачем вы это делаете?
Тишину нарушила и сама вздрогнула, как странно мой голос прозвучал, надломленный и в то же время с обвинением.
Он передает мне бутылку. Шире расставляет ноги в блестящих туфлях и спиной опирается на стекло. Поворачивает голову.
– Делаем что?
Вопрос негромкий, звучит так интимно, что я сразу делаю большой глоток виски и, поперхнувшись горечью, ставлю бутылку на подоконник.
С подбородка капает. Он смазывает дорожку спиртного большим пальцем.
– Я тебя слушаю, Алиса.
Облизывает палец.
И я встряхиваюсь.
– Зачем так себя ведете?
– поворачиваюсь и смотрю прямо, в лицо.
– Зачем на свадьбу мою явились? Ты ведь тоже любил. И понимаешь. Тебе ведь было плохо.
Замолкаю, а он пристально смотрит, глаза зелено-карие, блестят в свете лампы над нами. Правый глаз едва заметно дернулся.