— Думаете, магистр, обольщаться не стоит? — хмыкнули вблизи задернутого наглухо балдахина. В ответ послышался, не тише уличного, перестук ложки по стенкам чашки:

— Думаю, здешний хозяин вашей «ярко расцвеченной парой», как вывеской над входом, сделает неплохой доход. К тому ж, он — человек, вроде как, тоже «приличный».

— И его характеристика начинается с: «В нужных местах глохнет и слепнет».

— Совершенно верно, мой мальчик, — и двое собеседников обменялись новыми сдержанными смешками. — А Зоя?

— Что именно, «Зоя»?

— Сильно из-за всего этого испугалась?

— Испугалась?.. — задумался мой любимый. — Надеюсь, что, нет, — я же, откинувшись на спину, вдруг, вспомнила свои собственные ночные умозаключения. И эмоции, волнующие меня гораздо больше визитеров с ножом. Точнее, их, этих эмоций, долгое и томительное отсутствие. — Доброе утро, Зоя.

— О, дитя мое… Она проснулась?

— Да… Сопеть уже перестала.

— А я во сне не соплю! Доброе утро, мессиры!

— Зоя, давайте к нам пить чай! Ваш лекарь уже уехал. А я вот — задержался… Зоя?

— Иду… Мама моя! — и, отдернув балдахин, подскочила. — Меня же к ужину дома ждать будут. А сейчас уже…

— Без четверти десять, — щелкнув выпуклой крышкой часов, оповестил нас магистр. — Прекрасно выглядите, дитя мое.

— Угу. Так я вам и поверила, — попав ногами в брошенные у кровати туфли, просквозила я мимо сидящих за столом мужчин… ну, надо же — и даже в комнате прибраться успели.

А когда вернулась из купальни обратно (действительно, вполне «прекрасная»), меня уже ждал дымящийся чай:

— Зоя, насчет «дома ждать будут»… Я и туда записку послал.

— О-о. Значит, Люса сама сюда прилетит, — с чашкой у рта, вздохнула я. — С кухонным тесаком.

— Люса?.. Это…

— Угу. Она, — и глянула на сузившего глаза мужчину.

— А скажите мне, Зоя: вы видели на территории Ящерки…

— Нет, уважаемый магистр, — не отрываясь глазами от Виторио, отхлебнула я чай. — Сам главный храм уже давно снесен бенанданти. Ведь вы про него?

— Совершенно верно. А вот…

— А на его месте растет огромное дерево. Очень старая яблоня. Правда, там дороги поблизости нет.

— Хобья премудрая простота! Зоя…

— Совершенно верно. То самое… А вы приезжайте к нам в гости. Сами его и посмотрите. Оно в этом году неожиданно отцвело, и мы скоро будем есть красные яблоки.

— Да что вы?!.. Обязательно приеду. Ваш покойный муж, уважаемый дон Нолдо, на мои просьбы ознакомиться со святыней всегда вежливо меня же и «посылал». А тут — такой шанс… Нет, ну, надо же. А ведь я вам когда еще говорил, дети мои…

— Значит, Зоя, «то самое»?

— Угу.

— Все ясно.

— А что тебе ясно?

— Зоя, а скажите еще: когда я пытался найти вас своим путем, вы ведь защиту баголи применили?

— Ну да. Только, я не от вас защищалась: у них там, в Розе Бэй, своей магии понатыкано. Не очень «приятной».

— Ага. А я все думал: почему, как об стену? Любую другую я бы пробил. Кроме алантской, конечно, но эту. Хорошо хоть определил, что вы живы.

— Зоя, тебе домой пока возвращаться нельзя.

— Виторио, у меня — обязательства.

— Вот люди мои из Диганте прибудут и тогда…

— Понятно. И долго мы будем от этой троицы укрываться?

— Пока всех их не переловим, — угрюмо заметил он. — Либо мы, либо власти. И сильно надеюсь, они не умеют так же хорошо маскироваться под местность, как…

— Как я?

— Да. Как ты.

— О-о… Так на чем мы вчера остановились?

— Зоя…

— А вы знаете!.. Дети мои, я, пожалуй, пойду. Виторио?

— Да, магистр?

— Я внизу, в ресторанчике, вас подожду, — очень шустро для своих габаритов, подорвался ученый к двери. Мы же, проводив его взглядом, вернулись на «скрещенные позиции»:

— Зоя, я не буду с тобой снова ругаться.

— Да неужели?

— И у меня к тебе просьба… Я хочу познакомиться с твоей здешней семьей.

— А-а… вот, — мама моя.

— И с твоим ребенком. В первую очередь — с ним. Это…

— Сын.

— Сын? — выдохнул он. — И как его… зовут?

— При крещении нарекли Теодоро.

— Красивое имя… Зоя, — мужчина, вдруг, встал и подошел ко мне. — Ты меня просто послушай, — опустился он на колено. — Когда я вчера говорил про прощение, то имел в виду не сам факт…