Лихой драчун усмехнулся — недооценил я тебя!
–

Далее пошла вторая фаза.

Он атакует двумя руками, но я ловко и быстро перехватываю их. Хватаю его плечом и перебрасываю через себя. Уйкидо встав и отряхнувшись, улыбнулся сквозь боль — Ты готов!
–

Отдышавшись он говорит — А теперь финальный рывок! Готовься!
–

Он отводит одну ногу назад, перемещая свой вес на нее, поднимает свои руки вверх, сжимая их в кулаки.

Его взгляд скользит по мне, поднимая теплый ветер между нами.

Затем его нога резко вырывается вперед и безжалостно лете к моей голове….

Я хватаю его ногу, и резко дернув ко мне, наношу сильный удар ему в горло. Несчастный боец плюётся кровью, выпучив глаза он задыхается и падает на пыльную землю.

— Ты победил! Добей! Я не жилец! — еле-еле он проскрипел.

— Добей его! С травмированной ногой и сломанным горлом он не протянет! — сказала Алисия.

И я исполнил это. Свернув ему шею.

Та с аппетитным хрустом щелкается, ломая его позвонки. Он лежит неподвижно. Мертвый. Уже остывающий труп. Вдруг его тело скукоживается как перезрелый фрукт и вся энергия впитывается в меня. Я чувствую прилив теплой энергии по праву победителя.

— Уже можно ставки делать на случайных встречных! — хмуро Авогадро сплюнул.

— А теперь давайте найдем вашего Нихтемериуса! — объявила Алисия, вращая своим энерго-клинком….

Искать долго не пришлось.

Где-то на Рифе пустошей орудует чудище, которое пару часов назад схарчило парочку патрульных башибузуков.

Мы принялись бродить в знакомом районе, где еще сутки назад я познакомился с Авогадро и Касиндрой.

И нашли его.

Нихтемериус вальсировал на жестяных платформах между разбитыми звездолетами.

Его конус, усеянный злыми фиолетовыми глазами вращался словно радар, издавая эхо-локацию, а щупальца будто царапали воздух.

— К бою! — сказал я, напрягая свои мышцы, потоки и всю энергию. Вместо восьмипалой булавы я вооружился токовым мечом.

Алисия уже вовсю жонглировала своим вооружением. Авогадро прям пылал своими тату на теле, попутно играя мускулами.

Леон тоже обнажил свой двуручник, готовясь к электрическому выстрелу.

Мы кинулись в атаку. На это чудище.

Он яростно загудел, колотя своими щупальцами, испуская разрывные эхо.

Леон стреляет в него своим электрическим лучом из двуручника, а затем отсекает пару отростков.

Он пытается оглушить нас магнитной волной, но безуспешно.

Я атакую в центр конуса его своим мечом, который как бритва проходит по его телу, разрывая хитиновые ткани и ломая его панцирь.

Авогадро ловко скручивает одно щупальце и отрывает его, опрыскав округу бензиновой кровью чудища всех.

Алисия, уклонившись от двух щупалец, наносит ему сильную рану в область нервной системы.

Нихтемериус издает оглушительный вопль и вяло повисает в воздухе.

Уже в полусмертном бреду он с утробным стоном царапает нас своими иглами, но это всего лишь комариные укусы ослабевшего зверя перед поражением.

Я и Леон еще отсекаем ему щупальца и он падает на землю, распластавшись как морская звезда.

Слегка раненый Авогадро отрывает у него небольшой отросток и иглой чудища ему же наносит удар.

Алисия ловко наносит последний удар по его конусу, разрубив его насквозь.

Чудища издало гулкий механический рык и стихло, изредка искрясь током.

Мы все облегченно вздохнув, обходим ножки-усики чудища, пробираясь к его израненной голове-конусу.

Вот он! Мозг этого диковинного монстра! Пронизанный шнурными венами, в обугленной и истерзанной плоти Нихтемериуса.

Я ловко пробиваю панцирь, чувствуя небольшое покалывание и с хлюпаньем вырываю мозг.

— Ура! Закатим пир! Все скидываемся! — радостно захохотал Авогадро.

— Хорошая мысль! Заодно и отдохнем, прежде чем покинуть Пыльный городок и Риф Пустошей! — сказала Алисия.

— Так чего же ждем? — нетерпеливо вторил Леон, засовывая свой меч обратно.

Я то знал куда сейчас стоит пойти — к нашему знакомому Бальзамину на рынок Малого Агроса…..

Эпизод Девятый. Караван-Сарай.

И вот мы снова здесь, на торговой площади центра торговой бюрократии Рифа Пустошей.

Все на месте, кроме инкубатора-бассейна с Нихтемериусом.

Не успели мы и оглядеться, как к нам навстречу из-под тени вышла уже до боли знакомая сутулая фигура в темном балахоне.