— Покажи мне, где ванная, и что там можно брать.

Парень подскочил моментом, словно туго сжатая пружина распрямилась. Какой стремительный… Но тело действительно хорошо тренированное, не для красоты, а рабочее. А ещё он всё-таки очень молодой: среагировал на невинное предложение мгновенным возбуждением, даже не пытаясь скрывать эмоций. Я, конечно, не собираюсь ограничиться его использованием лишь в роли провожатого, но мальчик-то наверняка моих планов знать не мог. Сокровище, как есть сокровище.

Ванная оказалась довольно просторной, что замечательно подходило под задумку. Да даже если бы и хрущёвская крохотулька, и то нормально бы было. Вадик показал разные средства — уйму, на самом деле, мальчики-то оказались нарциссами в этом плане! — подал чистое полотенце, нашёл новую зубную щётку. И развернулся на выход.

— И куда это ты собрался? Разве я тебя отпускала?

— Эээ, вам нужна помощь, леди?

— Нет.

Вадик подзавис, а я неспешно начала стягивать платье. Потом пришёл черёд колготок, бюстгальтера, трусиков. Он жадно наблюдал за представлением, но стоило дёрнуться, когда нежно огладила себя руками, как я тут же осадила:

— Стой на месте!

Послушался. Сжал кулаки, шумно вздохнул, а я развернулась, выпятила попу, потянувшись к полке с бутылочками геля — пусть и разнообразие, но мужское же, так что к выбору средства надо отнестись с полной серьёзностью. Пока перенюхала все образцы и перечитала этикетки, прошло минут десять. Наконец выбрала мягкий гель, пахнущий свежестью, но без мускусных или острых ноток. Поставила на угол ванны и, вновь развернувшись к Вадику лицом, присела на бортик.

Нижний стоял, сжав кулаки, а в глазах мешалось вожделение с обидой. На кажущееся пренебрежение. И румянец по скулам. Смешной. А говорил, что читал про ДС. Впрочем, это такая штука — сколько про неё ни читай, сколько ни встречай пар, а в каждом новом случае найдёшь что-то необычное, особенное.

Да, я не люблю скотские унижения, плевки всякие, не говоря уж об использовании других физиологических выделений. Но я люблю изводить нижних, издеваться над их выдержкой, заставлять теряться от непонимания. По мелочи, легонько, зато это держит их в тонусе. А ещё, унижать ведь можно по-разному. Вадика-то не за что, пока во всяком случае, а вот на Олеге я бы оторвалась. Если у меня появится такое право.

— Встань на колени.

Мальчик глянул на коврик под ногами — я заметила, довольно мягкий — и опустился. Руки потянулись за спину, но я остановила.

— Не спеши. Расстегни ширинку. Достань член. Вот теперь можешь руки завести назад. И голову опусти. Не так сильно. Молодец.

Я тихо отдавала команды, каждый раз дожидаясь исполнения. Уже налитой член торчал из ширинки, и я прямо чувствовала, что мальчику от этого неудобно. Ничего. Устроившись на бортике поудобнее (чтоб не свалиться случайно в ванну) и вытянув ногу, коснулась пальцами подрагивающей плоти, провела по нижней поверхности к вершинке, пощекотала головку. Член дёрнулся и встал почти вертикально. Улыбнувшись, большим пальцем придавила его к животу, нажимая прямо под уздечкой. Тихий стон стал мне наградой.

— Вааадик… Будешь у меня Диком. На время сессий.

— А почему, — громкий глоток, — раньше вы говорили «мальчик»?

Какой умница. Пытается отвлечь сам себя.

— Потому что это обезличенное обращение, банальное. Позволяет не привязываться, не видеть личность.

— Дик, потому что Вадик?

— Отчасти. Дичок, молоденький, пугливый, но любопытный. Диковинка — открытый новому и словно созданный для подчинения. Сладкий… податливый. И так отчаянно желающий, чтобы тебя приручили, покорили. Кто-нибудь.

— Нет! — голова вскинулась, открывая возмущённо сверкнувший взгляд. — Не кто-нибудь, леди, только вы! Я хочу покориться только вам.

Я подалась вперёд, потрепала коротко стриженную макушку, и напрягшиеся плечи расслабились, а голова снова опустилась.

— Знаю, Дик, и поверь, очень ценю это, — ласкающая рука в одно мгновение превратилась в карающую, отвесив звонкую затрещину, — но не смей больше проявлять подобное возмущение!

— Простите, леди.

Прозвучало сдавленно, но меня не разжалобило.

— Прощу. Вот накажу, и тут же прощу, милый.

Если честно, хотелось много всего и сразу, хоть и прекрасно понимала, что такое невозможно. Вадик, конечно, на первый взгляд казался увлечённым и на всё готовым, но я-то знала: спешить нельзя. Да, мы многое обговаривали на протяжении прошедшей недели, но всё-таки это ещё не окончательно, предстоит как следует проработать все условия нашего дальнейшего взаимодействия. Так что пока только лёгкие игры, и наказание, которым только что пугала мальчика, совершенно не подразумевало под собой какое-то физическое воздействие или грубость. Наш метод — только нежность. Она ведь тоже может быть безжалостной.