— Ты не получишь первоцвета, — они остановились у покрытых черной паутиной кустов. Впрочем, кустами эти голые скелеты не назвал бы даже художник с великим воображением. — Он погиб. Как все здесь. Его разъело чернью. — Маг говорил спокойно, но Марте показалось, будто он сожалеет. Не о ней, конечно, о своей какой-то потере. Помнил ли он это место другим? Живым и светлым, наполненным запахами цветов и жужжанием опылявших их пчел?

— Здесь все в запустении…, заметила она с укоризной и сама испугалась, что прозвучало обвинением.

— Я похож на садовника? — к удивлению, маг не разозлился, только горькая усмешка сломала линию его сухих губ.

Марта протянула руку к веткам, туда, где черная вязь паутинного кружева оплетала серо-коричневые ветви. Ей отчего-то так нестерпимо жалко было эти растения. И лес, разъеденный тьмой, как выразился хозяин. Паутина напоминала метку смерти. Ту самую, что в видении Марты растекалась голодной кляксой по груди красивой женщины в лавандовом платье. И ее Марте тоже было бесконечно жаль. Девушка протянула руку, коснулась обломанного побега, что держался у основного ствола только лишь на волоске коры. Как жизнь ее матери. Тонкая ниточка, которую так легко разорвать…

Рука сама скользнула вдоль ветки, как будто сочувствие и ласка могли вернуть растению жизнь. Марта почувствовала, как что-то острое кольнуло ладонь. Шипы. Оказывается у лунного первоцвета шипы, как у обычных роз. Мертвый побег побагровел от капель крови. Марта смотрела, как капля эта стекает к месту надлома. Как жаль, что все обернулось так. Ее надежды разбились. Причем не о грубую силу бессердечного мага. Вот он закон природы. Все однажды умирает, человек не властен что-то изменить…

Словно наперекор ее мыслям, капля крови нырнула в сухую ложбинку древесной раны и Марта в изумлении прикрыла ладонью рот. Из давно иссохшей трещины в стволе проклюнулся свежий зелёный побег, слабый, как зародыш подсолнечника и такой же трогательно нежный. Так любопытный щенок опасливо впервые высовывает нос за дверь дома. Марта обернулась, желая получить от мага ответы. Мужчина перед ней казался теперь ещё более бледным, скулы напряглись, взгляд застыл. Лицо застыло напряженной маской, причем посмертной. Маг смотрел на нее так, будто она совершила невозможное или преступное.

— Я случайно, — как глупо звучал неуверенный этот лепет. Не маленькая же девочка, разбившая мамину вазу. Под тяжёлым поглядом она и правда ощущала себя девчонкой, нашкодившей и ожидавшей наказания. — Мне просто было так жаль, что он погибает. — Она даже говорила о кусте, как обычно о людях говорят. Отец любил растения и любовь эта передалась ей, видимо, по наследству. — Я всегда любила растения… — почему он так смотрит? Разве не он здесь хозяин и должен знать ответы?! Марта аккуратно коснулась побега пальцем, тот встрепенулся ей навстречу, подобно голодному до ласки коту. Означало ли это, что шанс ещё есть? Что цветок появится? Радость от этой мысли, теплая, граничащая с восторгом, сразу же затмила мысли о расплате и сомнения, отдаст ли маг ей редкое растение. Судя по общему запустению оранжереи, все это ему и даром не нужно. Что ему один какой-то цветок? Пусть и редкий.

— Значит, первоцвет всё-таки будет? — с надеждой и странным, необъяснимым весельем в тоне спросила Марта, поймав взглядом черный зрачок человека напротив. Пусть ответит ей глядя в глаза. Может, если так смотреть, она заметит, юлит ли хозяин.

— Если он тебе так нужен, то придется дождаться его появления, — голос звучал глухо, безжизненно. Так, если бы сама мысль о соседстве с ней вызывала приступ нестерпимой мигрени или, того хуже, тошноты. — Даже не думай, что подкармливая его кровью, ты избежишь оплаты, — губы дернулись в отвращении. Странный, если так противно думать даже о взыскании ТАКОГО долга, так зачем напоминать.

— Я же не в вашем вкусе, — зачем-то напомнила Марта, вернув магу его же слова.

— А я не меценат. Раз больше с тебя ничего не возьмешь, придется брать натурой, — поморщившись то ли от собственных слов, то ли от необходимости вновь брать её за руку, маг сомкнул пальцы на тонком запястье и Марту снова поглотило воронкой портала.

— Когда я сказал, что кормить его придется кровью, это не было шуткой, — Марта вздрогнула от тихого, вкрадчивого голоса, ощущая отчётливо, что ее попросту заманивают в ловушку. Едва оказавшись в гостиной, маг тут же отпустил ее руку. Казалось, ему противно лишний раз даже соприкасаться с нею. — Луноцвет — плотоядная тварь, питается силой хозяина.

— Но во мне нет магии, — отец всегда так говорил, Марта ему верила, пусть и слабенький, но с искрой, он в таких вещах разбирался.

— Видимо, кровь вкусная, — от холодной усмешки мороз пролез за шиворот платья. Марта поежилась и зачем-то по-детски глупо, трусливо отшагнула назад. — Придется тебе у нас погостить, Марта. — перспектива так себе, конечно, но надо же как-то вырастить цветок. Если в самом деле нужно будет кормить его кровью (звучало дико даже без учета, что ее собственной), то уйти обратно нельзя, даже если допустить, что ей позволили бы.

— Аэрн! Проводи гостью в ее комнату, — в гостиной, еще минуту назад пустой, вновь появился странный старик. Материализовался прямо из воздуха. “Все-таки тоже маг”, - подумала Марта. — “Но вряд ли отец. Отцу так не приказывают. Впрочем, кто его разберет? Может, мерялись силами, как у магов обычно положено, и теперь старик подчиняется более молодому и умелому”. Даже мысль эта казалась кощунственной. Она бы никогда не посмела отцу нагрубить и уж точно сделала бы все, что могла, лишь бы в старости он не ощущал себя покинутым, ущербный и ненужным.