— А почему он Медиум? — спросил он, не сводя взгляда с подрагивающего «утиного» носика.

— А потому что он всегда знает, где золото, — с ноткой вредности сказал доктор. — Назвал бы его Мидасом, да ведь неправдой будет. Он-то золото не делает, а только чует… Потому и Медиум.

— Он ваш? — поинтересовался Гарри.

— Очевидно, уже нет, — с некоторой обидой произнес Жан. — Он собирается меня покинуть. Так-то у него хозяина нет, он сам по себе. Самодостаточный зверек, сам себе дом и друзей выбирает.

Гарри посмотрел на зверька, фыркнул, встал, подошел, молча сгреб его в ладонь и тут же без колебаний засунул себе за пазуху, не давая нюхлю ни секунды на размышления. От такого обхождения нюхль слегка припешил, но рыпаться не стал, понял — не место и не время для этого.

А у Гарри всё так сладко затрепетало внутри, когда ощутил сначала в ладони, а потом у груди живое доверчивое тепло маленького существа. В своих поступках он был более чем уверен: именно так и надо делать, малыш должен почувствовать, что о нём заботятся. А то развели полемику… Самодостаточный он…

Тузик осторожно понюхал гаррино плечо, явно впечатленный его действиями. Ухмыльнувшись, Гарри легонько погладил коричневый нос котейки и хохотнул, кивая своим мыслям: «вот тебе котёнок, Фелина».

Разобравшись с проблемой доставки норвежского кота из Франции в Шотландию, Гарри с Жаном привели Тузика на пляж Кале, где установили портал для больших грузов, и долго, терпеливо уговаривали котика встать на площадку для перемещения. Слонокот вальяжничал, топчась на месте, валялся на боку, глазел в небеса, когтил плиты пристани и притворялся глухим. Нюхль, притихший в тепле, сидел-сидел, слушал-слушал, как люди стараются, пляшут перед котом, и не выдержал котячьего издевательства: высунулся из-за пазухи и, состроив строгую мордашку, грозно прикрикнул. Звук, который он издал, походил на хлопок хлопушки в сырую погоду, сиплый и простуженный, но на разыгравшегося котика он произвел должное впечатление: враз присмирев, тот скакнул на площадку портала и уселся там, скромный, тихий и очень-очень послушный.

Гарри вздохнул и погладил маленького помощника, стараясь не думать о том, что хлопок был также похож и на разряд тока… Жаль дурака, но сам виноват, расшалился и вынудил друга напомнить о плохом.

Фелина при виде навязанного приемыша встопорщилась было, прижала уши, усы раздула, да Гарри опередил, послал ей мысленный разговор с доктором Кокелем. «Увидев» предысторию Тузика, Фелина сдулась, подошла и принялась озабоченно обнюхивать-осматривать малыша. Уверившись в его целостности, повела в сад устраиваться на новом месте. Проводив взглядом кошек, Гари достал из пазухи кроху-нюхля и, держа перед собой, задумчиво сказал ему:

— А тебя я назову Чарли, старина, это хотя бы настоящее имя, а не голословное и ни к чему не обязывающее «медиум», которое к тебе, опять же, никакого отношения не имеет.

Зверек с любопытством наклонил головку набок, и Гарри повторил кличку несколько раз, чтобы малыш усвоил звучание и принял своим. И улыбнулся, видя, что имя нравится нюхлеру.

Как ни странно, но с тактикой Гарри нюхль согласился без протестов, сразу признав за ним право старшего. Смешной была реакция хогвартчан, когда они увидели неучтенного питомца Гарри. На нюхля все смотрели, как честные продавцы на ревизора, который вот счас как начнет копаться в товарах и всё отправит на переучет… Что ж, в чем-то они правы, такова природа этих зверьков — копать всё вокруг в поисках золота. Гарри только пофыркивал, видя отношение магов — не знают они доброго славного Чарлика. И ласково поглаживал чудесный буро-мраморный мех красавчика, сидящего у него за пазухой или на плече.

***

В тот год, когда Аберфорту исполнилось одиннадцать и он стал учеником среднего звена, к зависти Арианы, которой ещё год предстояло куковать в «песочнице», в Хогвартс перевелся новый учитель боевых искусств, присланный взамен ушедшего на пенсию Шега Данлопа. К слову, эту пенсию он со скрипом выпросил, уморившись гонять бесконечных студентов.

— Да пожалейте мои старые кости, я уже четыре века их тут трясу, дайте мне хоть двести лет поскрипеть спокойно!..

Нового учителя звали Декстером Винном, он прошел все необходимые формальности, подписав кучу сопроводительных бумаг, и к моменту распределения детей был просто вусмерть заморочен, да так, что чуть не пошел к месту распределения, когда к табурету вызвали его дочь — Джастину Винн. Хохот, поднявшийся в зале, заставил Аберфорта посмотреть в сторону источника веселья. Увидев, как высокий мужчина покраснел, ойкнул и поспешно уселся обратно, Берф засмеялся и радостно помахал девчонке.

Шляпа отправила Джастину в Гриффиндор. Аберфорт, разумеется, захотел туда же, но подлая Шляпа не увидела в нём гриффиндорца и послала в Пуффендуй. Ну и фиг с тобой… Всё равно в одной школе учимся!

Что касается Декстера Винна, то старожилам вскоре стала известна причина его перевода: он не прошел испытание на мракоборца и был снят с учета перспективных бойцов. Попросту был выпнут на гражданку. Вот и пошел устраиваться в школу простым учителем. А так как его дочка училась в Хогвартсе, то он и пошел туда же, преподавать азы боевых искусств, не саму боевку, а основы её…

Тут фокус вот в чём: основную боевку изучали не в Хогвартсе, а в Уэльской Боевой Академии, в УБАне, если покороче. Возникновение же боевой академии проста до банальности. Ведь считается, что «боевой» — это синоним «военного». А значит, военные не должны учиться вместе с гражданскими. Правилами не позволено. Причина кроется в военной тайне, где строго соблюдаются пропускной режим и дисциплина. А для сказочников, бытовиков и артефакторов же нельзя ввести военный режим. Исключение сделали только для Гарри, которому дали необходимые навыки, и то лишь потому, что он не мог пойти в боевку без истории, будучи человеком из ниоткуда. Так что Джон Дервент, выпускник УБАна, провел с Поттером серию частных уроков.