Это главного задело и Надир снова принялся избивать Медоеда. Но и парень тоже был к этому готов, принял первый удар, прижав голову к плечам, а ноги к телу, словно сжался от страха и тут же резко распрямил обе, метя в колено опорной ноги Надира. Смачно хрустнуло, нога согнулась в обратную сторону и мур, громко заорав, свалился прямо перед Медоедом. А он, пока остальные не отреагировали, впечатал пятки прямо в лицо оглушённому болью Надиру. И ещё раз и ещё!

А дальше происходящее Дима помнил урывками. Его оттащили от стены и пинали, похоже, все. Вроде бы и недолго, чернявый остановил избиение, но Медоеду показалось, что прошло не меньше часа. И ведь даже голову не прикрыть руками. Нос в итоге сломан, несколько зубов выбито, один глаз заплыл, бока горят огнём…

Лекса с остальными что-то орали, им, к слову, тоже досталось, хотя и они пытались сопротивляться, вроде как одного бандюгу тоже свалили…

— Экие же вы резвые… — покачал головой главный. Что-то явно пошло не по его плану и такого бардака, а тем более того, что один из его бойцов выйдет надолго из строя, он не ожидал.

Пришёл в себя Медоед уже пристёгнутый к наручникам, что больно врезались в запястья. Пристёгнуты оказались и остальные.

— Крутые, типа, да? — снова проговорил главный. — Ничего. И не таких ломали.

Анжелика, к слову, тоже очнулась и бомбила Диму паническими мысле-образами. На лице наливался синяк. Диму обдало горячим гневом. С…ки…

Чернявый между тем продолжил, явно наслаждаясь беспомощностью пленников.

— Я сейчас расскажу, что будет дальше. Итак. Сначала вы посмотрите на наше кино. Да-да, мы тут кинематографом занимаемся. И знаете что? Честные, мать вашу, рейдеры, фильмы наши, как пирожки горячие раскупают, расходятся по стабам только так! Как вам, а? И смотрят их такие же, как вы! Именно так! Мы-то хоть не скрываем, что плохие, а вы, ублюдки, только вид делаете, что порядочные, а сами, втихоря, когда никто не видит, члены свои на наше кино наяриваете! — он сделал паузу, глотнуть живчика. Уже не сидел на корточках, а прохаживался вдоль пристёгнутых, избитых рейдеров.

— Так вот. Вы у нас станете главными героями сегодня. Как только те внизу закончатся, а вы посмотрите на процесс съёмок, так сказать, изнутри, примемся и за вас. Вы двое, возможно, умрёте быстро, — он указал на Кумара и Бесогона. — Вы нам не нужны, можем и сейчас вас грохнуть, но так не интересно. А вот ты… — он ткнул коротким толстым пальцем в Диму. — Особый случай. Отрубим тебе руки и ноги, на спеке держать будем и станешь ты кинозвездой у нас. Поверь, жить будешь долго. Пока я этого хочу. Вьюн, — чернявый указал на тощего, забитого партаками по шею бандита. — Не даст тебе Дарами пользоваться и проследит, чтобы ты не сдох. Он у нас ещё и за лепилу. Жаль, не знахарь, но многое умеет. Падла! — он подскочил вдруг к Медоеду и пнул в лицо, аж искры посыпались. — Знахаря нашего как раз и завалил, с…ка!! Хух! — Выдохнул он под конец, успокаиваясь. — И да, перед тем, как вас двоих, — глянул снова на Бесогона с Кумаром, — тварям скормим, поглядите, как мы с девочками вашими развлечёмся.

— Э-э, Рага, ты за вон ту говори только! Красотка моя! — вставил Леон.

— Твоя, твоя, Леон. Но ты же не откажешься, чтобы и они посмотрели, как ты её ломать будешь.

Леон гадливо поглядел на Медоеда:

— Не откажусь, конечно.

Диму клинило от страха за Анжелику, от злости, от безысходности. Девушку же трясло от страха. Лекса ругалась, Кумар тоже что-то пытался выдавить из себя, но получалось плохо, видимо челюсть ему всё-таки сломали. Бесогон молчал, лишь бешено вращая глазами и если бы мог, сжёг бы всех взглядом до состояния мелкодисперсного пепла.

Главный хлопнул ладонями и громко сказал уже своим:

— За работу, парни! И так с этими уродами провозились сколько!

"Парни" удовлетворённо загалдели и стронулись с мест. Каждый из них знал, что надо делать. Четверо вышли из помещения, главный уселся на кушетку рядом с Леоном. Остальные стали готовить оборудование, переставлять камеры, свет. Через пару минут где-то снизу глухо затарахтел генератор…

Медоед пытался хоть как-то успокоить Анжелику и с этим думал, думал, думал, как же выпутаться из этого дерьма. Влипли они серьёзно. Очень серьёзно. Но время, судя по всему, ещё есть и должен, просто обязан найти выход…

Снизу раздались пронзительные крики и через минуту двое втащили бьющихся в истерике женщин. Одну, умоляющую отпустить, споро пристегнули к стене рядом с кроватью, вторую грубо бросили на матрасы, срывая по дороге остатки одежды. Она было рванулась, но сильный удар ноги в бок выбил всё желание сопротивляться.

Чернявый встал, прошёлся по помещению, остановился напротив рейдеров.

— Ну что, начнём, пожалуй. А вы, гости дорогие, наслаждайтесь и тоже примеривайте роли. Если предложите что-то новенькое, будем рады, — осклабился он и сделал шутовской реверанс. Вокруг засмеялись под вой и плач жертв.

И началось…

Такой лютой жести, что вытворяли эти изверги, никто из рейдеров даже в мыслях представить не мог, даже Дима, будучи в прошлом с мурами, признал, что те хоть и зверели порой, но ТАКОГО не вытворяли никогда. Да куда там, за такое они и сами гандошили бы этих изуверов с фантазией!

После третьего истерзанного трупа, спустя, наверное, час, который растянулся, казалось, на десять, в помещении появился кваз. Жуткий урод, огромный, нескладный, страшный, и с членом, размером, наверное, с предплечье Бесогона, дубина в общем, та еще. И именно тогда Дима понял, то, что происходило до этого, то, что делали с женщинами до прихода этого чудища, цветочки на милой лесной полянке…