Ну и целый пучок золотой кудели, конечно. Некогда там волоски считать было!

– Вот ей-ей, лучше б ты к тем конягам пошел! – в сердцах заключил он. – У тебя с ними, копытными, всяко лучше получается.

Анжей промолчал. Он тоже считал, что с его заданием, вполне возможно, куда лучше справился бы Акмаль.

Хотя бы потому, что перо жар-птицы проще всего было не добыть – а выкрасть.

Где живут и гнездятся жар-птицы – того никто на свете не знает. Может, и вовсе на облаках где-нито.

Зато все точно знают, что жар-птицы падки на яблоки. Знаменитый яблоневый сад царя Берендея из Шестого царства они обносили подчистую. Вот и осерчал однажды царь, велел ловушек в саду понаставить, да всех вредителей и переловил.

С тех пор Шестое царство знаменито не только яблоневым царским садом, но и жар-птицами. Как оказалось, эти создания легко приручаются, если кормить их яблоками регулярно. Царский двор зимой экономит теперь на дровах, ибо терем отапливается клетками с птицами.

…Правда, сам терем пришлось на каменный перестраивать. Но царских любимиц никто не винил. Главное ведь, что не пострадал никто!

Летом только жарковато в тереме. Ну так сколько там того лета, в Шестом-то!

И кадки с водой всюду расставлены. На всякий случай!

Ясное дело, от всякой птицы в доме и пух, и перья летят. У царя Берендея все в ход идет. Хозяйственный он царь. А потому тот огненный пух и перья сенные да горничные девки в тюки собирают, а портнихи потом с ними перины да одеяла шьют. С подогревом выходят перины.

И спят на тех особых перинах – сам царь Берендей со своей царицей, да еще тридцать три его дочери.

Летом тяжко им, должно быть, спать. Да уж чего ради царского величия не потерпишь! Зато ни у кого таких больше нет.

Уж казалось бы – чего проще: столковаться с любой из тридцати трех царевен… страшны они, правда, как Михайла в гневе. Краснолицые все какие-то, будто свеклой щеки мазали, да рука дрогнула. Раз сорок дрогнула.

Ну так для дела-то… А перину потом вспороть незаметно.

Только вот Анжей сразу будто наяву вообразил, как проснется Алевтина, да как примутся богатыри наперебой рассказывать о своих подвигах… и как промолчит он один. И как спросит царевна уже у него: а ты-то какой подвиг совершил для меня, ясновельможный пан? Что ответить тогда?

Словом, пришлось честь по чести договариваться с царем Берендеем. Рассказывать ему про красавицу, мертвым сном спящую. Просить, требовать…

Как водится у хозяйственных царей, Берендей свою выгоду упускать не стал – попросил отслужить три службы. Повернуть вспять реку, сровнять с землей гору да извести морское чудище, что прибрежные поселки разоряет.

За три службы Берендей таки отжалел герою перышко. Одно.

Даже, в виде особой милости, дозволил покормить жар-птицу яблочком.

Птица оказалась с петуха размером и такая же противная. Только что хвост пышный, красивый, огненный. Яблочко она мигом выхватила, а подателя еще и в руку клюнула.

А уж когда уходил богатырь из Шестого царства, изловили его портнихи да горничные и насовали полную котомку того пера с пухом. Вздыхали при этом томно все, как одна, завидуя незнакомой спящей красавице.

Словом – скучно все вышло у Анжея. И рассказать-то царевне будет не о чем. Так… работа. Будто и не выезжал из Тридевятого никуда…

– А это еще что? – Олешек вытаращился на прозрачную, едва заметно светящуюся стену, выросшую перед ними среди деревьев.

Анжей нахмурился. Он дольше был в отряде и видел уже такое.

– Защита, – ответил вместо него Акмаль. – Нас пропустить должна. Ратмир такую ставит, когда вовсе всем до единого разъезжаться приходится…

Тронув поводья, он первым двинулся прямо на стену. Анжей с Олешеком двинулись следом, промедлив не дольше мгновения.

Стоило конским мордам прикоснуться к стене, та словно мигнула. А когда сквозь нее проходили богатыри, сверкнула – и будто молнией прошило, тряхнув, каждого. А еще миг спустя они были уже по другую сторону.

– Зверье она пропускает, кони и вовсе не чуют ничего, – пояснил снова Акмаль, обращаясь к Олешеку, совсем недавно закончившему свое ученичество.

– Странно, – Анжей продолжал сосредоточенно хмуриться. – Ратмир должен быть на месте… он ведь только на доклад к государыне собирался – и назад…