– Хм. Значит девушка.

– Да. Словно в другой жизни.

– Что случилось? Не сошлись характерами?

– Предпочитаю беседы на равных условиях.

Озадаченно хмурит брови, не понимая о чём я.

– Когда оба собеседника в равной степени отвечают на вопросы друг друга, - объясняю.

Снова хмыкает и делает осторожный глоток из кружки, в глазах играют смешинки.

– Разошлись в прогнозах развития моей дальнейшей жизни, - говорит спустя минуту.

– А конкретно?
– не удовлетворяюсь пространным ответом.

– Решил меня, как инвестицию вложить в дело, а я заупрямилась.

– Выбрал тебе жениха?
– усмехаюсь.
– А тот оказался совсем плох?

– Очень смешно, - поджимает губы.
– Побывал бы дочерью делового человека, не терпящего отказов, пел бы по-другому.

– Наверное, - легко соглашаюсь я.
– Так про жениха я прав?

– Да.

– И вчера ты тоже от отца убегала?

– Да. Издалека увидела его машину, а сегодня не доглядела, - вздохнула и откинулась на спинку кресла.
– Твоя очередь.

Говорить на эту тему не хотелось, но я сам озвучил условия беседы.

– Любовь к другому.

– Что?
– вскидывает брови.
– Она не в своём уме, раз предпочла другого, - понимает, что говорит и густо краснеет, пытаясь отшутиться: - Ты же так в себе уверен!

Не акцентирую внимание на её признании и пожимаю плечами, печально кривя губы, тем самым маскируя рвущуюся в свет самодовольную улыбку.

Начинает звонко смеяться в пересмешку со стонами боли. Присоединяюсь, утопая в карем блеске глаз.

Мы просидели до самого закрытия, влив в себя, наверное, тонну чая. Рассказала мне, что брат отца на её стороне и совершенно не поддерживает средневековый способ ведения бизнеса своего родственника. Помог ей сбежать из отчего дома и, зная, что есть свободная вакансия, надавил на нашего Бориса в принятии решения кем заткнуть рабочие ряды. Так же я узнал, что она танцует и даже преподаёт в одной из студий нашего города. Но временно не удел, ввиду сложившихся обстоятельств. Скучает по своей прежней жизни, но возвращаться не намерена, пока отец не поймёт, что она никакая не инвестиция.

Я в свою очередь рассказал, что живу мастерской и своим мотоциклом. Ну и иногда заглядываю в спортзал. После того, как в моей жизни исчезла Яна, даже с друзьями вижусь редко.

В общем посидели мы классно, и я перестал её просто хотеть. Теперь я хотел заполучить её в роли друга. Нет, в сексуальном плане меня влекло к ней по-прежнему, но портить одиночным сексом зарождающиеся приятельские отношения желания не было.

Выходим на улицу, вдыхая морозный воздух и улыбаемся друг другу.

– Куда теперь?
– спрашиваю, чтобы её подвезти.

Лицо мгновенно приобретает привычную надменность.

– К тебе, - почти выплёвывает.

– Что?
– фраза и интонация дезориентируют.

– Как что?
– блестят злостью глаза, с проскальзывающей обидой.
– Ты меня спас. По сценарию мне положено тут же отдаться герою! Удивлена, что ты так долго продержался, строя из себя нормального парня и не потребовал плату мгновенно.

Офигеваю, уже сбился со счёту, в который раз. Мне казалось, что удалось исправить своё первое дурацкое поведение. Но очевидно, что мир так и продолжает крутиться вокруг её прелестей.

– Хотел тебя просто подвести, - вскипаю от злости.
– Но раз ты самостоятельно судишь о том, что у других в голове, то вполне способна дойти сама.

Под её стушевавшийся взгляд быстро преодолеваю расстояние до мотоцикла и, не оборачиваясь, уезжаю.

На следующий день ловлю её виноватые взгляды, но успешно игнорирую любое обращение ко мне. Голова болит от дикого похмелья, вчера напился так, что даже забыл о планах снять очередную “недотрогу”. Ещё и этот баран-Леха разозлил своим тупым вопросом: “Опередил меня всё-таки? Пронырливый хитрец”. Еле сдержался, чтобы ему не врезать.

Поэтому с великим наслаждением смываю с себя прошедший день, мысленно восседая дома на кухне с янтарным лекарством от головной боли.

Вышел из душа, с уже приобретённой привычкой в виде полотенца на бедрах. Хотя мог и забить, наверняка все уже разошлись восвояси.

– Стас?
– тихий отклик, полный горечи.

Оборачиваюсь. Выглядывает из прохода, обхватив тонкими пальцами косяк и робко улыбается.

– Рабочий день давно кончился, - говорю устало, отворачиваясь.
– Иди домой.