В трюме Шон проверил тросы, удерживающие бочонки с коньяком, потом приказал матросам заставить их бочками с сельдью, как они сделали на пути сюда, скрывая емкости с ирландским виски. Пьянство — самый распространенный порок в восемнадцатом веке, хвала Господу. О'Тулы нажили целое состояние, нелегально вывозя ирландское виски и контрабандой ввозя французский коньяк, чтобы удовлетворить ненасытные потребности зажиточных англо-ирландцев, правивших на этой земле или полагающих, что они правят.

Когда Джозеф наконец поднялся на борт, команде не потребовалось приказа поднять якорь и паруса. Прежде чем он дошел до рубки, где Шон подделывал накладные на груз, корабль уже отчалил от каменного мола и вышел из бухты в Ирландское море.

— Прости, что я не помог с бумагами, но ты разбираешься в этом лучше, чем я.

— Ты опускал свое перо, но отнюдь не в чернила, — медленно проговорил Шон.

Джозеф тут же взорвался:

— Что, черт побери, это значит?

Стальные глаза Шона прямо глянули на брата и выдержали его вызывающий взгляд.

— Именно то, что ты думаешь. — Глаза Шона скользнули к незастсгнутому вороту рубашки брата. — У тебя на шее следы укусов.

Покраснев, Джозеф рассмеялся:

— Служаночка в доме не смогла удержаться.

Глаза братьев снова встретились.

— Ты можешь сколько угодно лгать себе, Джозеф, но никогда не делай глупости — не лги мне. Как, черт возьми, я смогу прикрыть тебя, если не знаю, что ты затеваешь? — Шон мрачно посмотрел на брата.

— Если бы ты увидел ее, ты бы понял.

— Мне нет нужды видеть ее. Она из Фитцжеральдов, и этим все сказано. — Шон вздохнул и собрал бумаги. — Что сделано, то сделано, и ничего не исправишь, но в следующий раз, если тебе захочется, подумай о том, что сделает Монтегыо, если узнает. В Адмиралтействе у него целая сеть шпионов, да и слуги всегда болтают языками.

Джозеф шумно сглотнул, представляя себе, как его кастрируют. Потом с типичной для него бравадой засмеялся:

— Я не боюсь этого старого борова!

“А следовало бы, — подумал Шон, — потому что у этого мужлана нет души”.

Он подавил страх за брата и хлопнул Джозефа по плечу:

— Ты неразумный дьяволенок, я не о тебе беспокоюсь, а тревожусь за Эмбер Фитцжеральд.

Когда корабль О'Тулов прибыл в гавань Дублина, принадлежавшую, как считалось, англичанам со всеми потрохами и управлявшуюся британским Адмиралтейством, Шон быстро провел груз через таможню. Он перемахнул через поручни с фальшивыми документами в руке.

— Сотри с лица это озабоченное выражение, Джозеф. Таможенник в кармане у Монтегью. За кувшин эля он предложил мне продать свой мушкет вместе со своей сестрой, — пошутил Шон.

Когда “Месяц” направился к собственной пристани Грейстоунса севернее Дублина, Джозеф сказал:

— Отец будет доволен сегодняшней работой.

— Ага, — отозвался Шон, — только он никогда этого не покажет. Держу пари на золотой соверен, что первыми его словами будут: “Где вас, чертей, носило?”

Глава 2

— Где вас, чертей, носило? — требовательно спросил Шеймус О'Тул. — Вы должны были быть здесь еще два часа назад.

— А что, что-нибудь случилось? — поинтересовался Шон, удерживая на лице бесстрастное выражение.

Джозеф и Пэдди Берк, управляющий Шеймуса О'Тула, причастный ко всему происходящему в Грейстоунсе, расхохотались.

Шеймус наградил Пэдди суровым взглядом:

— Не поощряй этих дьяволят.

— Разве вы не спросите, как все прошло, отец? — улыбнулся Джозеф.

— В этом нет нужды. Вы оба так чертовски довольны собой, что выглядите как бентамские петухи. — Горящие глаза Шеймуса прошлись по лицам ухмыляющихся матросов. Среди них было так много Фитцжеральдов, что он и не пытался различить их. — Вы, ребята, отлично поработали. Мистер Берк поручит разгрузку другой команде. Отправляйтесь на кухню и скажите Мэри Мелоун, чтобы она вас накормила.

Грейстоунс славился лучшей кухаркой в графстве Дублин, другой такой не было. С радостным гиканьем Фитцжеральды, отпихивая друг друга, наперегонки пустились к кухонной двери.

— А вы, чертенята, останьтесь. — Голос отца остановил Шона и Джозефа на полдороге. — Ведь кому-то надо проследить за разгрузкой. Или я должен напоминать вам, до чего ленивы все Фитцжеральды?

Когда отец и управляющий Берк ушли, Джозеф сухо заметил:

— Я думал, что отец будет больше доволен!

Шон хмыкнул: